Иуда перестал мешать варево, вынул ложку из котла, подумал немного и сказал:

– Истину. Или то, что мы называем божественным… Вот еще Хоам точно знает, ради чего он пошел…

– Да, знаю. Я ищу Правду! – твердо ответствовал Хоам, оглаживая свою тщательно подстриженную густую черную бороду.

Иуда удовлетворенно кивнул и вновь вернулся к своему котелку.

Помолчали, перебирая свои мысли и чувства.

– А вот и еда готова, – сообщил Иуда. – Подкрепим силы.

Отделили часть для равви, достали ложки, благословили пищу и принялись за еду.

Ели неторопливо, размеренно. Учитель по обыкновению ел мало и рассеянно. И опять веселый, задиристый огонь не мог увидеть свое отражение в его черных, бездонных глазах. Удивлялся тому Иуда и подумалось ему: это оттого, что они обращены внутрь… Но вдруг они потеплели, заискрились. Равви отложил ложку, развязал на поясе небольшой мешочек, и оттуда посыпались разноцветные камушки.

– Давно на них не смотрел, – сказал он. – Вроде обычные камни, а рассматривать их любопытно.

Его пальцы любовно разгребли кучку так, чтобы стал виден каждый камень в отдельности. Они были и вправду занятные: гладкие, округлые, расцвеченные цветными бегущими полосками.

– Странные какие! – удивлялись ученики.

Учитель улыбнулся.

– Морские, – сообщил он. – Их так стесали волны. А вот эти полоски – следы моря. Кажется, что может сделать мягкое с твердью? Но у воды есть терпение. И она точит и точит самое твердое на земле. И камень поддается. И точит ведь мягко, даже ласково… Вот нам знак и образец.

Он собрал камешки и, любуясь, пересыпал с ладони на ладонь.

– Давно был у моря, уже и забываться стало, а посмотришь на них – многое вспоминается.

И вновь спрятал их в свой мешочек.

– А какие там люди? – спросили его.

– Одеваются по-другому, живут другим ремеслом и молятся не так, а болеют теми же болезнями, что и здесь. Земли разные, да небо для всех едино.

Ученики закивали, соглашаясь.

Пока сотоварищи укладывались спать, Учитель встал и опять ушел в степь.

– Почти каждую ночь он куда-то уходит, – прошептал Шимон. – Но куда и зачем?

– Уверен, он ходит говорить с духом Моисея! – воскликнул Иоанн.

– Не иначе, – откликнулся Иуда. – Аминь.

И впрямь казалось ученикам, что где-то невдалеке шепчутся духи и молнии стремительно летящих ангелов прочерчивают небо. Но усталость брала свое, сонливость сковывала веки, и тело погружалось в расслабляющую хлябь. Они заснули. Лишь тень равви долго скользила в мертвенном лунном свете.

Он любил темноту за то, что в ней растворялись мелочи, за возможность сосредоточиться. Небесных светильников – звезд и луны – ему было достаточно, чтобы не заблудиться. Шел неспешно, но уверенно, скрестив руки под просторными рукавами хитона, когда невдалеке, неожиданно, заметил силуэт собаки, задравшей верх морду и смотрящей на звезды. Они в ту ночь были особенно хороши, щедрой россыпью усеяв небосвод, мерцая притягательными светлячками. Собака сидела на задних лапах и неотрывно смотрела на них. Звезды завораживали, манили. В них таилась какая-то тайна, которая была неведома земле.

Человек приблизился к собаке. Та не шелохнулась, все так же не сводя своего взгляда со звезд. И тут он догадался… Равви сделал еще несколько шагов и убедился, что перед ним камень причудливой формы. «Животные не умеют смотреть на небо, как люди», – подумал он и сел рядом с камнем.

На земле царила ночь.

2

Еще солнце толком не выглянуло из-за кромки земли, когда учеников разбудило негромкое блеяние, – невдалеке брело стадо коз на пастбище. Пастух в теплой бурке из овчины подошел к становищу отдыхающих путников. Люди у костра зевали, потягиваясь, собирались к завтраку.