Александр спешил. Слишком медленно шла армия и слишком быстро бежали дни. Уже трое суток прошло с начала переправы Геллиспонта, а они лишь слегка углубились во владения Дария. «Скорей, скорей!» – стучало в сердце. Но ускорить ход такой махины, не смогли бы даже боги. Сколько времени еще понадобится, пока войско, не вырвавшись из гористых лабиринтов Фригии, выйдет к благодатным городам Ионии – Милету, Эфесу, Галикарнасу? И там уже наверняка придется встретиться с врагом.

Александра беспокоила размеренность и дремотность марша. Со временем это утомляет, притупляет чувства, выматывает однообразием. Бой куда лучше! Он возбуждает больше неразбавленного вина. Заставляет подтянуться, учит целеустремленности. Но сражений пока не было и не предвиделось. Благодаря огромности своих земель, персы могли осторожничать, неспешно сбирая силы и тщательно готовясь к схватке. Александру уже донесли, что находящийся на службе у врага грек с Родоса Мемнон предложил военачальникам Дария тактику затягивания сражений, выжигая перед неприятелем посевы, селения, угоняя скот. Тогда голодное и вымотанное войско станет легкой добычей. Этого плана Александр боялся теперь больше всего.

Вдруг впереди все заметили легкое движение. Навстречу скакал всадник. Александр в нетерпении привстал в стременах. Заволновалась и свита.

– Это гонец, – предположил кто-то.

– Кажется разведчик Гегелоха, – ответил другой.

– Неужели персы?

– Не может быть, они еще далеко…

Александр не внимая ничьим словам, ринулся навстречу. Всадник на скаку резко натянул поводья.

– Я от Гегелоха! – крикнул он. – Персы!

– Где они?

– На другом берегу реки. Стоят лагерем!

Глаза разведчика из передового отряда горели огнем охотника, и Александр отметил это с особым удовлетворением. Азарт дозорного зажег Александра и определил его последующие поступки. Приказав пехоте как можно быстрее выдвигаться к реке, он во главе конницы устремился вперед.

Персы спокойно и величественно, с вызывающим удобством расположились на крутом берегу Граника. Отрядам из вассальных земель Дария, срочно набранным по приказу сатрапа провинции, были хорошо видны колонны македонян, заполняющих пологий, поросший мелким кустарником противоположный берег. Ополченцы робели, понимая, что через день-два могут умереть за чужеземного владыку, зато персидские командиры пребывали в ином настроении. Зрелище скапливающихся внизу воинов противника наполняло их сердца уверенностью в своих силах. Врагам предстояло идти на почти безумный поступок, – переправиться под стрелами и дротиками через стремнину реки, а затем лезть по кручам на смертоносные копья и мечи.

Александр смотрел на стену врагов, выстроившихся на крутом противоположном берегу, вслушиваясь в крики персов. Они махали руками, смеялись, уверенные в своей неуязвимости. Александра охватила злость. Он повернул коня и приказал воинам строиться в боевой порядок: в центре – фаланга гоплитов, по краям – конница. К нему на спешный военный совет стали съезжаться командиры: Парменион, его сын Филота, возглавлявший конницу, начальник охраны базилевса Клит, душа разведки Гегелох, командиры отдельных подразделений – Птолемей, Эригий, Пердикка, Гарпал, Кен, Кратер…

Сознающий свои заслуги и опытность Парменион подъехал неспешно, готовый без суеты дать юноше взвешенный совет. Похожий на отца разворотом плеч, мощным сложением и крупными, лепными чертами лица Филота гарцевал в отдалении, подчеркивая свою независимость от родственных отношений. Клит же, командуя отборной царской илой, набранной преимущественно из македонской знати, призванной в бою всегда быть рядом с царем, с хладнокровным интересом ждал, во что выльется первый военный совет с начала похода. Александр еще не воевал вместе с Парменионом, а Парменион был правой рукой и другом его отца, зато Клиту пришлось иметь дело и с первым, и со вторым, и с третьим.