— А если есть? — повернулся в сторону отца Лёша, встречаясь с хмурым взглядом.

— С грехами потом разберётесь. — Игнат сделал шаг вперёд, посмотрел на Фёдора, мысленно осаживая, только прилюдного конфликта между отцом и сыном не хватало. Настя — посторонний человек в доме. — Что ты Алексея убьёшь, мы все поняли, — не дожидаясь реакции брата, повернулся он к Насте. — Как отец поступит с Александрой? Что сделает?

— Ничего хорошего, — со злостью огрызнулась Настя. — Блуд — грех великий.

Игнату показалось, что у него лопнет голова от бесконечного упоминания греха. Всё вокруг грех. Один неровный взгляд, незначительный проступок, шальная мысль на грани яви и сна — не спасёшься. Хотелось заорать на весь мир, только не поминать бесов, как сделал племянник, а крыть отборным матом на всю округу, чтобы медведи передохли.

Грех… Грех. Грех! Сколько можно-то?

Когда же ёж этот, Александра Ермолина, Шура, нагрешить-то успела?! Целовалась с кем-то? За грудь дала подержаться? Или того хуже, невинности вне брака лишилась? Если бы Бог хотел создать людей безгрешными — они бы имели способность к самооплодотворению, как нематоды — половая принадлежность червей динамична, зависит от обстоятельств.

— Уехать она сможет?

У Игната мелькнула мысль, что стоит помочь девушке, минимум деньгами и связями: снять квартиру на первое время, устроить на работу, перевести денег, чтобы могла продержаться, пока на ноги не встанет. А она встанет — сомнений нет. Разваливающуюся на ходу Ниву водит, «белке в глаз попасть» может, такие девчата не пропадают ни в тайге, ни в городе.

Фёдор, естественно, может надавить отцовским авторитетом, Полина слезами, страхом, никуда Алексей не денется — отправится в ЗАГС, как телёнок на привязи. Кому нужны такие жертвы? Всё равно семьи не получится, переломают друг другу жизнь, переломят через хребет характеры.

— Нет, отец не позволит, — ответила Настя.

— Не ослушается? — зачем-то уточнил Игнат.

Настя покачала головой, глубоко вздохнув. Не ослушается, значит…

Как же ты так неосторожно, Шура?

— И как сказал Омар Хайям… — Игнат пропел про себя продолжение набившего оскомину хита. — Вставай, пойдём Шуру сватать, пока её отец не пришиб, — повторил он слово в слово то, что несколько минут назад сказал Фёдор. — Михаил, с нами пойдёшь? Похоже, женюсь я всё-таки.

— Дело хорошее, — степенно ответил Михаил.

— Дядя Игнат… — пролепетал Алексей.

— Игнат, Игнат. Передумал если — говори сейчас. Назову своей, в её сторону глянуть не посмеешь. Понял меня?

— Понял. Но как же так?..

— Каком кверху! — не выдержал Игнат. — Передумал? Сам женишься?

— Нет!

— Вот и хорошо. Пойдёмте, а то пока размусоливаем, правда изувечат девчонку.

Отправились на другой конец села «сватать» под любопытные взгляды односельчан. Шли втроём с братьями, позади понуро плелась Настя. Что творилось в голове у безумной девицы, Игнат предположить не мог. Фёдор припрятал оружие, с которым та заявилась в его дом, и на том спасибо.

Весть о событиях в семействе Калугиных разлетелась по Кандалам быстрее скорости света. Никто ничего не знал, кроме того, что Игнат отправил дочку Барханова восвояси, а Настька Еромолина пошла Лёшку убивать из ружья свёкра. Версий и любопытствующих взглядов было столько, сколько не каждая рок-группа соберёт. Высыпал народ на улицу, как на ярмарку, перешёптывался, показывал пальцами, не стесняясь.

Дом Ермолиных оказался небольшим, как у многих обшит сайдингом, старая крыша из шифера, тех же годов забор из штакетника. Перед домом красовался усаженный цветами палисадник, к крыльцу вела намытая дорожка из досок.