Сплошь как прошлогодняя трава.
Снег сойдёт. Земля процедит лужицы,
Вынянчит подснежники в горсти.
Мне же и крапивой не проклюнуться,
И чертополохом не цвести.
Я себя в надежде не насилую,
Зря не ископычу зеленя.
Ты со мною рядом – некрасивая,
Ты неотразима без меня!
Не пугайся, юность отоваривай,
Чтобы после душу не корить,
Забывайся, зубы заговаривай,
Позволяй себя уговорить!
Ты резва, как утра лучик солнечный,
Я ленив, как лодка на мели.
Из твоей из памяти из форточной
Выветрятся горести мои.
«Глумленье – доблесть слабака…»
Глумленье – доблесть слабака!
Дерзайте, князь, прощу и это
Уподобленье казака
Светоподобию поэта!
Смешно! Не зная отродясь
Того, что прочим выпадало,
Вы казакуете, мой князь,
Кипя, как ветка краснотала.
Не будем – кто кого любил,
Заплёл, заилил тиной слёзной…
Не краснотал, а чернобыл
Бытует в сутеми беззвёздной!
Меняя белый свет на тьму,
Пережигая нитку божью,
Кому вы служите, кому,
Бредя во тьме по бездорожью?
Над жизнью дьявольски смеясь,
Ещё вы пострадайте с наше!
Дерзайте, князь, глумитесь, князь, —
Жестокость слабости не краше!
Веснянка
Свистнул во поле сурок.
Пар куделит у дорог.
Робкий отрок-несмышлёныш
Март написал на порог.
Залежались от пурги
По оврагам пироги,
Coлнце в небе растеряло
Скороходы-сапоги.
Ждёт замшелая стреха
Воробьиного стиха.
Носит белые знамёна
На плечах своих река.
У меня с утра как раз
Зачесался правый глаз:
Скоро милую увижу
Без рискованных прикрас.
Я скажу ей направдок:
– Видит дьявол или Бог,
Надо сызнова поладить…
Свистнул во поле сурок!
Возвращение в апрель
Родники ещё пахнут зимой,
Но, чужую забыв благодать,
Возвращаются птицы домой
Разорённые гнёзда латать.
Я вернулась к тебе из огня —
Перевитая чёрным жгутом,
Пожалей, ради бога, меня,
Не держи на пороге крутом.
Шаг за шагом я вспомню, поверь,
Как любить, как утюжить бельё
И о том, что бывает апрель
Милосердным, как слово твоё.
Домовой
Сквозит из дверного прогала
Ночи комариная мгла.
Луна, как жалмерка нагая,
Тайком в облака уплыла.
Впотьмах —
Одинокий сиделец —
Я барствую, веки смежив,
Дневных передряг и безделиц
Весёлую жуть пережив.
И мысли витают ночные,
И морок волнует ночной —
Податься бы, что ль, в домовые,
Дружки, к несмеяне одной?
Она бы нарочно не знала,
И виду бы я не подал,
Что кто-то
Сминал одеяла
И в губы её целовал.
Она бы пугала воочью
Товарок старинной молвой,
Как ходит к ней
Каждою ночью
Душить и терзать
Домовой.
Она бы привыкла с улыбкой
И в память о наших ночах
Носить огневые улики
На шее,
Груди
И плечах.
Она бы…
И грёза померкла,
И грусть нестерпима по мне…
Луна, как нагая жалмерка,
Усмешливо встала в окне.
«Чуть лопнет шёлковая нить…»
Чуть лопнет шёлковая нить —
И потекут на землю бусы…
– Лови!
Ан нечего ловить…
Так и в любви не изменить
Сердечных минусов на плюсы.
Блестит шлифованный хрусталь
В пыли, в траве, в ногах прохожих…
Дарёных бус безумно жаль!
Но лишь тебе моя печаль
Хрустальных капель не дороже.
Огонь огнян и лёд ледов,
Огонь со льдом – всегда разруха…
Твой голос приторно-медов,
Но зрячий слышит между слов —
Не оскорбляй хотя бы слуха!
Обман любви – краплёный туз!
И ничего ещё не ясно.
Я проживу без колких бус…
И где тут минус,
где тут плюс —
Гадать – заведомо напрасно.
Печаль притерпится к слезам,
К живым хрусталинкам обиды —
И станет солнечно глазам…
А ты пойдёшь по минусам —
Ах эти Лады, Люды, Лиды!..
«Чёрмная мгла ее глаз чудотворных…»
Чёрмная мгла ее глаз чудотворных,
Детские губы к рассвету темней…
Боже мой!
Сколько ночей непритворных!
Сколько сварливых и приторных дней!
Нет уж!
Отныне я сумрачно знаю
Памятным телом до самого дна:
Женщина праведна только ночная,
Днем только —
серая кошка она.
Вот по щекам распластала ресницы,