Однако, если мы рисуем «окружность» на бумаге, она становится физическим объектом – кольцом с цветом, текстурой, толщиной линии, которые не входят в математическое определение. Это различие имеет важные последствия: математические абстракции просты, так как работают с вымышленными сущностями, где все характеристики учтены, и прогресс достигается через запоминание. Физические абстракции, напротив, всегда неполны, так как невозможно учесть все характеристики реального объекта, например, карандаша, включая его химический состав, микроскопические изменения и связи с окружающей средой. Здесь прогресс связан с процессом забывания – игнорированием деталей.

Математические выводы абсолютны, так как не содержат пропущенных характеристик, которые могли бы изменить результат. В физических абстракциях выводы относительны, и новые данные требуют их пересмотра. Математика, как язык, создаёт упрощённый вербальный мир, но её структура, благодаря сходству с реальностью, обеспечивает высокую эффективность. Современные исследования в нейронауке подтверждают, что математическое мышление активирует ассоциативные пути в префронтальной коре, что делает его моделью для изучения когнитивных процессов.

Математика – язык высочайшего совершенства, но ограниченный в выразительности, так как описывает лишь узкие аспекты реальности. Повседневный язык, напротив, универсален, но менее структурирован, что ограничивает его точность. Между этими языками существует структурный разрыв, который современные дисциплины, такие как когнитивная лингвистика, теория фреймов и обработка естественного языка в ИИ, начинают преодолевать. Например, тензорное исчисление или теория множеств расширяют возможности математики, а исследования многозначности терминов в когнитивистике приближают повседневный язык к математической строгости.

Для научного анализа сложных проблем, таких как язык и поведение, необходимо обучение семантическим реакциям, основанным на математических методах и нейронаучных данных. Традиционные подходы к психологии и логике игнорировали уникальные формы человеческого поведения, такие как математизация, научное мышление и даже психические расстройства. Например, исследования нейропластичности показывают, что обучение может изменять нейронные пути, поддерживая идею Коржибского о переобучении с.р. для улучшения здравомыслия.

Современные лингвисты, психологи и логики должны овладеть не только математикой, но и нейронаукой, чтобы изучать семантические реакции в контексте работы мозга. Например, исследования Антонио Дамасио о роли эмоций в принятии решений подтверждают связь языка, эмоций и поведения, что перекликается с концепцией с. р. Изучение психических расстройств, таких как когнитивные искажения, также требует анализа, как язык формирует восприятие реальности.

Традиционная логика, основанная на аристотелевских принципах, часто приводит к тупикам, как в случае с апорией Зенона об Ахиллесе и черепахе, разрешённой лишь благодаря математическому анализу пределов. Это подчёркивает примитивность повседневных языковых структур, которые не учитывают асимметричные отношения и контекст. Современная когнитивная лингвистика, включая теорию прототипов Элеанор Рош, предлагает более адекватные модели, которые Общая семантика может интегрировать.

Чтобы повысить прогрессивность, Общая семантика должна адаптироваться к новым вызовам:

– Нейронаучная интеграция: Использовать данные МРТ и исследования нейропластичности для уточнения механизмов с.р., связывая их с активностью префронтальной коры и лимбической системы.