— Выходи из машины, — приказывает и одергивает руку, как от огня.

Я робко приоткрываю дверцу, а она резко распахивается от сильного северного ветра. На открытой местности порывы чуть не сносят, сбивая меня с ног. Валенки скользят по промерзшей земле. Я щурюсь, затыкаю ладошками уши, чтобы не заработать отит. С трудом шагаю, сопротивляясь ветру, а злой наемник мрачной тенью идет следом.

Краем глаза замечаю подоспевшие машины. Вижу, как Хорула выкидывают из багажника и волоком тащат в самолет.

— Хорул, мой храбрый страж! Ничего не бойся, им не сломить нашей души!

Я кричу громко, отчетливо и воинственно. Мне жалко Хорула, я чувствую перед ним долг и стараюсь поддержать, как могу. Но враг, следующий за спиной, меня карает неприятным толчком в спину, а потом говорит:

— Фильмов пересмотрела? Смерть твоему Хорулу. Можешь больше не пищать. Давай уже шевели валенками.

Роняю слезу, которая тут же остывает и задерживается на подбородке. Я пытаюсь успокоиться, бодрюсь. Меня никогда прежде не похищали.

Мы поднимаемся в авиалайнер, и я метаюсь взглядом по борту в надежде, что хотя бы здесь нас не разлучат с Хорулом. Но черта с два. Охранника уводят в самый конец хвостовой части.

Меня же Чудовище пихает в поясницу к отгороженной зоне рядом с кабиной пилота. Я вижу два больших кресла, откидной столик. Достаточно просторно. Комфортно для наемника и жуть как волнительно для меня. Усаживаюсь с края, молчу. Мужчина одергивает ширму, полностью закрывая нас от посторонних глаз.

— Допрашивать будете?

— Конечно. — Серьезно выдает и по-хозяйски падает напротив. — Руки на стол положи.

— Зачем?

— Иголки под ногти вонзать буду.

Меня тут же бросает в жар и начинает трясти, а наглец громко хохочет. Наверное, у людей Громова с рождения атрофировано чувство юмора. От стресса потею, испытываю жажду, ёрзаю в кресле и очень хочу в туалет. Мужчина с интересом наблюдает, как я суечусь, и говорит вернуть ему куртку.

Авиалайнер дребезжит и с шумом разгоняется по полосе, поднимаясь в воздух. Я придерживаюсь за подлокотники и сгораю от неловкости.

Этот развалился. Сжал кулак на столе и пялится. Неотрывно изучает мое лицо. Ухмыляется. Сейчас он король положения и победитель. Но в финальном водовороте безумия последней буду смеяться я, когда Айхан поправится, соберет армию и уничтожит Громова.

Скрещиваю ноги. Мочевой переполнен и давит.

— Можно в уборную?

Я не хотела разрывать безмолвие, однако обстоятельства вынуждают.

— Можно, — снисходительно отвечает и поднимается с кресла. А мне бы сорваться и успеть добежать до сортира. Брат часто называл меня бракованной из-за слабого здоровья. Прикладываю ладошки к низу живота, суетливо огибаю скрытую зону и семеню за мужчиной, как японская гейша.

Двигатель самолета не заглушает звук его твердых шагов в берцах, в которые заправлены камуфляжные штаны. На нем черная футболка, что подчеркивает каждую мышцу.

Я вижу остальных наемников в таких же одеждах, рассредоточенных по салону. Поглядывают на меня оценивающе, скалятся. Похабно причмокивают. Но ни один из них не осмелится на большее, пока рядом со мной возвышается кто похуже.

Он здесь главный, он управляет озверевшими монстрами. Ужасными. Особенно рыжий с мордой питекантропа, что так и не достиг человеческой эволюции, а гадски отрыгивает и направляет в свою пасть кусок рыбины.

— Заходи. — Чудовище распахивает белую дверку и запускает меня в тесную кабинку с унитазом и раковиной, сам остается снаружи.

Тихонько причитаю, отрываю бумажку и застилаю ей ободок. Я смущаюсь присутствия захватчика и слышимости по ту сторону пластиковой преграды. Но не настолько, чтобы продолжать терпеть. Усаживаюсь, с облегчением вздыхаю, жму кнопку слива. Теперь мне намного лучше, и больше всего на свете я не хочу возвращаться.