О! Как необычно! Да ведь теперь Уильям и Джон Годфри (их родители уже скончались к тому времени, и мастерской управлял старший сын) именовались «эсквайрами», и то было воистину знаменательное событие. Теперь семейство, пусть и осиротевшее, но численно увеличенное – ведь Уильям к тому времени уже обзавелся женой и тремя детишками – смогло переехать в гораздо более просторный дом. Там они обустроили на первом этаже уже свою собственную лавку для продажи изделий из черного гагата, а не сотрудничали больше с другими местными ювелирами. Своя собственная витрина, подумать только! А какие же искусные броши, бусы, кулоны из черного камня там продавались! А какой тонкой работой были вырезаны на этом черном камне розы, меандры и другие орнаменты!.. Итак, семья взяла все дело целиком в свои руки. Добычу камня для них теперь осуществляли уже наемные работники, а сами же хозяева бизнеса сосредоточились частично – на ювелирных, и полностью – на управленческих вопросах.

Поэтому Джон Годфри наконец-то смог покинуть штурманскую службу. Ему было сорок, а его брату требовался помощник для управления семейным бизнесом – кто-то, кто был бы в ладу с цифрами и расчетами. Годфри не пришлось даже особо спрашивать, его попросту поставили в известность, а иной альтернативы у него не было – в конце концов, он жил в том же самом доме, где обитал и Уильям с женой и детьми.

В этом доме Джон Годфри занимал угловую комнату на верхнем этаже и просыпался каждое утро от одного и того же: от крика чаек, от ругани конюхов на улице, от шума, устраиваемого подрастающими отпрысками Уильяма, да от стука колотильщика по окнам, за пенни в месяц будившего рабочих верфи, извозчиков и сотрудников частных мастерских.

Если кто-то ждет от покоев человека, увлеченного магией, каких-то необычных предметов внутри – вроде волшебных котлов или алхимических склянок, то, мне жаль вас разочаровывать, но комната Джона Годфри выглядела совершенно обычной. Недорогая кровать с балдахином; письменный стол в углу рядом; пара пейзажей на стенах; несколько полок, заполненных книгами (Годфри бережно следил за своей библиотекой – все книжные полки в его комнате были со стеклянными дверцами, чтобы защитить бумагу от морского воздуха). Также в спальне был скромных размеров камин, щедро топить который мистеру Годфри дозволялось только когда он болел – во всех других случаях Мэри, жена Уильяма, несмотря на приличный доход семьи, считала подобную трату угля непристойным транжирством, поэтому здесь, как и в любой английской спальне, как правило, было довольно прохладно. На каминной полке стоял ряд камней, ракушек и морского стекла – еще добытых в детстве сокровищ мальчика, живущего у моря. Водились в этой коллекции и колотые аммониты, и белемниты, называемые в народе «дьявольскими пальцами» – склонность ко всему старинному наделила Годфри любительским увлечением собирать морские окаменелости.

В этой угловой комнате была, однако, лишь одна вещь известная и мистическая, правда, на нее тоже никто не обращал особого внимания. На стене Джона Годфри, помимо пейзажей, висела также копия гравюры Альбрехта Дюрера «Меланхолия» (Melencolia I), созданной в 1514 году. В ней, безусловно знакомой и доктору Ди, живущему в том же столетии, Годфри находил величайшее объяснение своей личности и характера.

Видите ли, в господствовавшей в Средние века галеновской психологии людские темпераменты делились на четыре типа: сангвиник, холерик, флегматик и меланхолик. И эти типы соответствовали также четырем стихиям и четырем планетам. Данная теория была тесно связана с астрологией (и мистер Годфри узнал о ней как раз читая об астрологических опытах доктора Ди).