Она подошла к его столику. "Господин Соколов?"

Он поднял глаза. Они были холодными, но в их глубине таилась невероятная усталость и боль. "Мира Каган. Садитесь. И уберите это." Он кивнул на ее сумку.

Мира села, положила сумку на пол рядом с собой. "Я принесла то, что нашла."

"Позже," – сказал он, наливая себе воды из графина. – "Сначала вы. Что именно вы ищете? Почему вы копаетесь в старом цифровом мусоре?"

Мира глубоко вздохнула. "Я исследую… язык. Язык цифровых сущностей. То, как они коммуницируют. Или как проявляют себя. Я верю, что они создают паттерны, которые мы можем научиться читать."

Алексей скептически хмыкнул. "Боги, значит. Язык богов. Фантастика."

"Это не фантастика. Это математика. Лингвистика. Просто на другом уровне. Ваши старые проекты… они были одними из первых попыток создать прямой мост между человеческим разумом и цифровой средой. Ваши алгоритмы, ваша архитектура… они были… прорывными. Даже сейчас. И паттерны, которые я нашла, используют похожие принципы. Но они не ваши. Они… развились."

"Развились," – повторил он с горечью. – "И что же 'развилось' из моих 'прорывных' проектов? Цифровые сущности, которые убивают людей?"

Мира вздрогнула. "Я… мне очень жаль вашу жену."

"Не надо. Вы не понимаете." Алексей отвернулся, глядя в окно. "Я знаю этот мир. Я помогал его строить. А потом увидел, что он делает. Он не просто инструмент. Он… пожирает. Он меняет вас. Превращает в данные. И однажды… вы просто исчезаете."

"Но я думаю, что она не исчезла полностью," – осторожно сказала Мира. – "Паттерн, который я нашла… он отличается. В нем есть… нерегулярность. Эмоциональная окраска, если можно так сказать о данных. Это как… эхо."

Алексей повернулся к ней. В его глазах вспыхнула искра. "Эхо?"

"Да. Как будто часть ее… отпечаталась в сети во время аварии. И теперь эта 'часть' пытается проявиться. Через те же каналы, что вы когда-то создали."

Алексей молчал, обдумывая ее слова. Он всегда думал, что Ева просто погибла. Что ее сознание было уничтожено в результате перегрузки и коллапса системы, которую он разрабатывал. Мысль о том, что что-то могло выжить, была одновременно мучительной и… притягательной.

"Почему вы думаете, что это ее эхо? А не просто… искаженные данные? Или чья-то манипуляция?"

Мира покачала головой. "Я не уверена. Но паттерн… он содержит элементы, которые, как я смогла установить, связаны именно с вашей работой над сознанием. И с данными, которые были активны в момент аварии. И… есть что-то в его структуре, что мне кажется… личным. Не знаю, как объяснить. Мой 'дар'…"

"Ваш 'дар'?" Алексей прищурился.

Мира заколебалась. Рассказывать ему о своей способности воспринимать данные сенсорно было рискованно. Он уже казался крайне подозрительным. Но ей нужен был его опыт. И его доверие.

"Я воспринимаю цифровые паттерны… не только логически," – начала она осторожно. – "Я их… чувствую. Вижу цвета, слышу звуки. Этот паттерн связанный с Евой… он имеет определенную 'окраску'. Очень специфическую."

Алексей смотрел на нее, словно она была сумасшедшей. "Синестезия?"

"Возможно. Но это глубже. Я чувствую в нем… боль. Страх. Но и… попытку пробиться."

Алексей откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Он всегда считал свою работу чисто логической. Код. Математика. Алгоритмы. Мысль о том, что данные могут нести в себе эмоции, казалась абсурдной. И пугающей. Это напоминало ему худшие опасения о том, что произошло с Евой.

"Хорошо," – сказал он наконец, его тон все еще был настороженным. – "Покажите мне. Покажите эти паттерны. И скажите, что вы еще нашли. Но я не верю в ваших 'богов' и 'языки'. Я верю в код. И если что-то выжило, это фрагмент кода. А не душа."