Это был обычный «Волго-Балт», такие Володя тоже видел много раз, идя домой вдоль набережной после пар. Чёрные борта, белая рубка с двумя оранжевыми шлюпками по бокам, якорь со сбитой до металла краской и, конечно, сетка с бельём – вон, тащится сзади в воде, привязанная за длинный конец. Володю здесь удивило другое: грузовая палуба судна была абсолютно чистая, никаких дров и штабелей.

С левого борта спустили верёвочный трап, и по нему в катер ловко спустился высокий подполковник, одетый, как и все, в зелёные мягкие брюки, рубашку с короткими рукавами и кепку.

– Трогай, – он похлопал по борту сухогруза, – больше никого не ждём! – И матрос-моторист дал газу.

– Здорово, артиллерия! – поприветствовал вновь пришедшего подполковник, которого Володя про себя назвал «рыбак».

– И танки наши быстры! – ответил артиллерист, улыбаясь.

– А наши люди – хули говорить! – вырвалось у Володи неожиданно громко и чётко. Он ведь и правда хотел выступить – про рыбалку и подлещиков, но подвернулась вот эта ненормативная версия старой песни.

– Простите, не помню, как вас?

– Владимир! – ответил артиллеристу Володя и протянул руку. Куплет из песни всем понравился, особенно громко смеялся зенитчик, наверное не слышавший этот текст раньше.

– Да, точно… Я – Станислав, можно – Стас, – пожал в ответ руку артиллерист.

«Корпус, видимо, сборный, точнее – сводный, – подумал Володя. – Все тоже ещё только знакомятся. Это хорошо, мне так даже лучше».

– Товарищи офицеры! – хлопнул себя по штанинам Станислав. – Партию в «козла», пока едем до комкора?

– Можно и в «козла», – отозвался зенитчик. – Но есть и вопрос поинтереснее: что будет-то? К чему готовиться?

– Марш-бросок будет, – ответил Станислав. – Очень дальний!

– Почему так решили? – включился в разговор Володя. – Потому что танкер с нами идёт?

– Танкер – ерунда! Зато продуктов у нас – до дури! Тушёнки по три нормы выдали в Севастополе, сгущёнки – по четыре нормы!

– То есть хотите сказать, что там, куда мы идём, нас не накормят? – заинтересованно спросил зенитчик.

– Именно. Вы же помните, что до Наполеона включительно все армии снабжались хищническим способом – питались с земли, – ответил Станислав.

– Ну-ка, с этого места поподробнее, – подполковник-рыбак тоже включился в разговор.

– Мы же российская армия, грабить никого не грабим. И то вот так, с земли, могли питаться только движущиеся армии, кочевники там разные. А раз нам дали с собой столько всего вкусного – значит, в порты за пополнением запасов заходить наши капитаны не планируют. Никто не спрашивал, – почесал затылок Станислав, – сколько нам осталось до этого Триеста?

– Триста миль, – отозвался Володя, заходивший на капитанский мостик.

– Наша посудина идёт восемь узлов, я узнавал, – сказал зенитчик.

– Значит, грубо говоря, через тридцать восемь часов мы распечатаем в Италии первую сгущёнку! – подытожил Станислав.

Володя вспомнил, что хотел спросить у Станислава ещё кое о чём. О пустой палубе.

– Стас, а что у вас в трюма́х? – Володе вдруг вспомнилось, что настоящие мореходы ставят ударение именно так. – Ну, по документам?

– В трюма́х? – передразнил его Станислав. – Там у нас сталь. Такая, в рулонах. Нежный товар. Сырости боится, воды солёной. Вот снаружи и не кладём, – подмигнул он Володе.

Моторист-матрос убрал газ, катер чуть вздыбил корму и тут же ткнулся резиновым носом о высокий железный борт – они прибыли на место. Штабной сухогруз был окрашен эффектным синим колером, за волочащейся за кормой сеткой с бельём уныло наблюдал матрос с переносным зенитным комплексом.

Ну вот и всё, понял Володя. Привет семье. Сейчас всё и вскроется. Интересно, по какой статье меня привлекут? Присвоение тела командира действующей армии? Незаконное пользование и распоряжение этим телом? Неосторожное использование временного портала?