Мало того что он оказался полковником действующей армии – он, по всей видимости, командовал довольно большой воинской частью, и вдобавок ко всему эта в/ч сейчас плыла по морю, погруженная на несколько гражданских грузовых теплоходов!

Из окошек главного командного поста, стоя рядом с капитаном их «Сормовского», он насчитал впереди ещё двенадцать сухогрузов. А всего в их конвое сейчас следует 23 судна. Конвой был ещё длиннее, но вчера он разделился, и 25 судов взяли курс на какую-то Равенну. А они вот следуют курсом на Триест.

Кстати, о капитане. Он, как и все остальные, кого Володя встретил здесь за эти сорок минут, узнал его. А это говорило о том, что он, Володя, не появился на корабле из ниоткуда. Получается, что Володя был на корабле и вчера, когда он ещё параллельно ехал с Женей в электричке.

Ещё из окошек на капитанском мостике были видны аккуратные штабеля берёзовых брёвен – от мостика и почти до самого носа. Навалены так высоко и плотно, что не видно ни грузовой стрелы на носу, ни носовых огней. Судя по схеме размещения, которую он достал из того же кожаного планшета, на нижней палубе размещались сорок бронетранспортёров и командно-штабных машин, а также с ними ехал зенитно-ракетный дивизион. Сухогруз не имел и привычного названия, как бывает у гражданских судов. Перед тем, как выйти на перехват Марине, Володя и Женя миновали с десяток таких, вмёрзших в лёд у набережной, торговых судов – «Волго-Балты», «Балтийские», «Сибирские» и даже «Ирэна», «Пряжа» и «Волгоградский Комсомол». Но этот «Сормовский» нёс по документам незатейливое имя из трёх букв и семи цифр. Ну точно – военные с названием постарались, подумал Володя.

Спрашивать у капитана, на всех ли кораблях под дровами едет военная техника, он посчитал сейчас излишним, и так опасаясь своими вопросами показаться капитану странным. Новое облачение в виде полковника сухопутных войск пока ещё было тесным Володе, давило плечи, как слишком узкое пальто. Даже собственный голос был как будто не совсем его – сухой, хриповатый. Кроме бумажных документов, в кожаном планшете нашлось и незнакомое электронное устройство, похожее на небольшой плоский монитор, который отломали от подставки. Его Володя решил изучить попозже, как и журнал с голыми женщинами, лежавший там же, между бумаг.

Когда же капитан спросил «огоньку», то Салтанов с удивлением нашёл у себя в карманах не только зажигалку, но и мятую пачку сигарет «Кент». «Странно, – прикинул Володя. – И когда я снова успел подсесть?» Он начал покуривать в девятом классе, но уже ко второму курсу юрфака бросил это дело: никакой особой бодрости выкуренные сигареты не придавали, а всё время скрываться с этой пагубной привычкой от родителей ему порядком надоело. Для этого ему приходилось идти на разные ухищрения – то опрыскивать туалетным освежителем воздуха воротник куртки, то держать зажжённую сигарету с помощью пинцета, чтобы пальцы не пропахли куревом. Интересно, что он ещё про себя, сорокалетнего, сегодня узнает?

Сейчас Володя курил взатяг уже третью сигарету, щурясь от заходящего солнца и летящих в лицо солёных брызг. Ко времени, когда их катер отвалил от борта экс-«Сормовского» и повёз Салтанова на совещание, вечерний бриз уже успел разогнать волну. Катер подпрыгивал на ней и шлёпался об воду с тугим звуком.

Через несколько минут стремительных виражей между судов, идущих в линию, они приедут на главный сухогруз. Там держит флаг командир корпуса – старший начальник над ними всеми, идущими на Триест. Чтобы не создавать при высадке давку из множества катеров, в один катер решили усадить по несколько командиров. Для Володи это было очередным испытанием и проверкой на сообразительность. О своей части он что-то успел узнать из планшета и посмотрел по кораблю, где что делается. Но здесь он даже не знал, как зовут всех этих сидящих рядом военачальников.