О мраке и холодном дожде Рута думала и когда пригрелась в своей постели. Невольно сочувствуя всем, кого позвали в дорогу нужда или долг.

Промозглым дождливым утром, когда хотелось не учиться, а дремать рядом с тёплой печкой под шуршание струй за окном, в травницкую, где уже собрались все ученицы, бодро впорхнула Липа. С мокрым лицом и с перекинутой через руку накидкой от непогоды. С накидки потихоньку капало.

– Девоньки, чего расскажу – Илька, барончик заморский, всё-таки этой ночью в лесу заплутал! А я мальчишку нашла, выходит не зря упросила Бера взять с собой вместо Моревны! – победно объявила Липа.

– Поди в лес взяли всех, кто попросился? И я бы могла? – сразу прекратила зевать и обиженно заканючила Рута, которая уже позабыла, что накануне ночь и дождь её пугали. – А почему Моревна не захотела? Передумала?

– Да нет, за ней гонца прислали. Опасный разбойник убёг из темницы шахринабского мурзы. Так ищут всем миром, – взялась объяснять Заряна, потому что Липа уже схватила со стола и сунула в рот пирожок. Позёмка тем временем молча забрала у подруги мокрую накидку и повесила рядом с тёплой печкой.

– Я, кстати, Ильриха не осуждаю, а жалею, – прожевав румяный пирожок с калиной, опять заговорила Липа. – Мальчишке всего десять, и Тавр, как пестун, должен был лучше за ним приглядывать.

– Уже десять и до сих пор собственный пестун? Так и проживёт всю жизнь занянченный, – недобро усмехнулась Рута. После случая с нечаянным поцелуем на лестнице она старалась высмеять Ильку по любому поводу. Мстила, правда сама не знала за что.

– Ты сегодня что-то особенно вредная. Не с той ноги встала? – покосилась на дочку ведьмы Липа. И опять продолжила рассказывать. – Между прочим, бедолагу позвал и увёл от остальных якобы голос Тавра. Ильрих в этом клянётся!

– Местный леший балует? Альдона же с ним договаривалась, чтобы учеников из обители не морочил, – прозвенела своим серебряным голоском Позёмка. Усевшись от всех в отдалении у печи, она взялась переплетать свою белоснежную косу, да так и застыла с распущенными по плечам волосами. На которые Рута сначала ревниво уставилась, но быстро успокоилась – её собственная смоляная блестящая грива была не менее красива и густа.

– Вот и Бер сперва подумал на лешего… – Липа нарочно замолчала и сделала таинственное лицо. – Пока я не нашла на земле несколько зелёных листиков!

– Тогда понятно, – кивнула Заряна, ничего не объяснив. Позёмка тоже задумчиво кивнула и опять занялась косой.

– Ничего и не понятно! – возмутилась Рута. – Ну, листочки. Чай лес кругом!

– Так ведь осень, – возмущённо пискнула Морошка. – Подумай сама – откуда теперь в лесу зелёные?

– И откуда? – исподлобья уставилась на малявку Рута, которой было обидно оставаться в неведенье.

– Давай я подскажу – листочки те нападали с ауки. Он один круглый год ходит заросший зелёной травкой и листиками, – охотно объяснила вторая ягиня.

– Даже зимой, – подтвердила Липа, закончив жевать третий пирожок. – Вспомнила ауку? Он ещё любит притворяться эхом.

– Коли вы сами позабыли – я дочь пережинщицы и рядом с лесом никогда не жила. Матушка любила в степных деревнях селиться, где люди пашни засевают.

– Так бы сразу и сказала, – поколебавшись, Липа вернула на место, в миску, четвёртый пирожок. – Сейчас растолкую. Аука маленький лесной дух. Не злой, специально в топь или другое опасное место не заведёт, просто большой шалун. Это он позвал Ильку голосом Тавра и потаскал, как следует, по ночному лесу. И сам же к рассвету вывел на опушку, оттуда рукой подать до дороги к обители. Там, на опушке, я Ильку и нашла, а Бер сейчас повёл барончика в баню.