Не будь на ходовом мостике выгородки из котельного железа вокруг компаса и штурвала с машинным телеграфом, обозначавшей импровизированную боевую рубку, «Урал» сейчас бы точно потерял управление. Это железо и спасло от поголовного уничтожения всех, кто здесь находился. А вот тонкую сталь настила палубы осколки рванувшего ниже и впереди снаряда прошили успешно. И сейчас в этих дырах начинали играть отсветы разгоравшегося пожара.

Но оттуда уже доносились команды боцмана, категорически не намеренного терпеть подобное безобразие в своем хозяйстве. Скоро к запаху горящей ткани от разбитой в штабном салоне мебели, добавилась тяжелая вонь жаркого сырого дыма, перемешанного с горячим паром, а яркие рыжие отсветы померкли и потом вовсе погасли. Аварийная партия уже размотала рукава и сбивала пламя из брандспойтов.

В этот момент часто застучали и свои пушки «Урала», бившие куда-то за корму, больше под правый борт. На мостике все невольно напряглись, поскольку имелся приказ, разрешавший открывать огонь только в случае возникновения прямой опасности. Неужто снова миноносцы? Что же за фанатики такие нашлись, под такой убийственный огонь своих же батарей лезть? Эко же их припекло-то!

Почти сразу последовавший доклад по телефону от марсового Кончина подтвердил подозрения. С мачты углядели миноноску или катер совсем рядом за кормой. По ней сейчас и частили все орудия, комендоры которых ее видели, невольно обозначая позицию крейсера для пушкарей на фортах и берегу.

Де-Веррайон уже собирался отправить пришедшего в себя младшего артиллерийского офицера лейтенанта Кедрова на ют для выяснения и прекращения, но стрельба вдруг заглохла так же внезапно, как началась. Хотя с марса оба дежуривших там наблюдателя, и Кончин и Арискин, в один голос твердили о подозрительном небольшом судне на острых кормовых углах правого борта в опасной близости. Контузило их там обоих, что ли, или дыма успели надышаться?!

Ясность внес запыхавшийся старший комендор Исаев, вбежавший на мостик. Его прислал с докладом командир кормового плутонга.

– Так что, в-в-аше благородие, мы это… с-с-вою же шлюпку обстреляли. Ее с талей по правому б-б-борту осколками сбило. А она, тварь такая! Нет чтоб потонуть! Ну вобчем… з-з-за корму сдрейфовала и на конце размотавшемся волочится. Щас обрезали. А п-п-п-ушку то мою – в хлам!

Комендор чуть заикался и немного раскачивался в стороны во время своего сбивчивого доклада. Видимо контузило одним из попавших снарядов. Не став дослушивать, командир отправил его обратно, а горниста Голощапова послал в машину, узнать, как там дела. Ни по телефону, ни через переговорные трубы докричаться туда не удавалось.

А проклятые батареи били и били! Правда, самые ближайшие японские позиции на насыпных островах теперь сцепились с броненосцами Чухнина и ни начавшие склоняться вправо главные силы с конвоем, ни ставшего отставать от них из-за падения давления пара, уже подстреленного парохода-крейсера уже не могли охватить своей «заботой». Зато пушечный мыс, совершенно невидимый в дождливой ночи на юго-юго-западе, казалось, целиком сосредоточился именно на этой охромевшей, жирной, высокобортной цели.

После первой, самой дружной и большой вспышки общего залпа в стороне мыса Каннон там сверкнули еще несколько, гораздо тусклее, но все же достаточно внушительных, чтобы пробить сплошную завесу гонимой ветром сырости. Это вдогонку за остальными швырнули свои чемоданы чуть замешкавшиеся пушкари. А потом всполохи дульного пламени начали мигать уже не столь зрелищно, зато ритмично. Видимо, только со скорострельных позиций, раз в минуту или еще реже, дополняясь чем-то крупным.