Одновременно снова было начато перестроение флота для форсирования минных заграждений. Это касалось, в первую очередь, прорывателей, в полном составе начавших стекать в голову походного ордера, где они образовывали две тральные полосы. Главную из трех пар и резервную из оставшихся четырех пароходов. Крайние суда в головной завесе начали сбрасывать в воду слабо светящиеся буи, обозначавшие протраленную полосу. Чтобы не облегчать для противника наши поиски, эти буи имели запас плавучести всего на полчаса.

Кроме двух линий прорывателей, в голове каждой из колонн судов держалась пара «Невок», также сцепившихся тралами, на всякий случай. Хотя в проливе высота волны была заметно меньше, управляться с громоздкой оснасткой им все еще было тяжело. С большим трудом удавалось просто удерживать свое место в строю. Ни о каком маневрировании не могло быть и речи.

Перестроение, отработанное еще на Титидзиме, успели закончить в относительной тишине. Но сразу после этого в 02:55 в трале между прорывателями № 12 и 13 взорвалась мина. Почти одновременно такой же взрыв разнес правую решетку у 11-го, шедшего правее. Остатки бамбуково-деревянной конструкции обрушились в воду спустя полминуты, вырвав из палубы свои крепежи и тросы лебедки, обслуживавшей все устройство. А следом, одна за одной, разлетелись такие же решетки у державшихся на левом фланге 14-го и 15-го. Причем 15-й потерял их сразу обе, сбитые подрывом, произошедшим прямо перед форштевнем.

Словно в доказательство именно минного, а не торпедного происхождения всех этих взрывов, за тралами в слабых лучах катерных прожекторов, размещенных на высоких носах пароходов-тральщиков, разглядели сразу четыре всплывшие мины. Тут же захлопали винтовки и затрещали митральезы с резервной линии, спеша загнать на дно всплывшую угрозу. Затем с той же целью дважды хлопнула 47-миллиметровая пушка с «Амура». Второй ее выстрел почти слился с еще одним сильным взрывом, слева по носу от вспомогательного крейсера. После этого подрывы и обнаружения сорванных с якорей мин прекратились. На мостиках, а еще больше в железных потрохах всех участников, вздохнули с облегчением. Похоже, первую линию преодолели вполне успешно.

Но затишье было недолгим. Спустя всего четверть часа «концерт» возобновился. Стало ясно, что флот достиг второй полосы заграждения, и она не менее плотная, чем первая. Ее форсирование стоило подрыва еще одного трала, одной решетки и двух прорывателей, уже до этого, еще на первой линии лишившихся части своей превентивной защиты с носовых углов. Кроме потерь оснастки и судов в поредевшей и обедневшей главной тральной полосе, разнесло две решетки и два трала еще и в резервной.

К счастью, повреждения, несовместимые с пребыванием на поверхности воды, получил только прорыватель с несчастливым номером тринадцать, а пять мин, всплывших за группой прорыва заграждений, своевременно обнаружили и расстреляли с эсминцев. Им вообще довелось изрядно пострелять, в основном из пулеметов. Кроме самих мин, приходилось добивать еще и мотавшиеся по волнам остатки разодранных взрывами тралов, пока те не сдрейфовали кому-либо под винты.

После очередного периода грохота, заливаемого ружейно-пулеметной трескотней и шумом опадающей воды, подрывы опять прекратились. Видимо такой немалой ценой удалось пройти и эту линию мин. Но двигаться дальше, фактически лишившись всего специального вооружения трального каравана, стало уже невозможно. Сколько впереди еще таких плотных заградительных полос, никто не знал, но что они точно есть, не сомневались. К столь стремительному «стачиванию» своего специального авангарда флот оказался не готов.