Внутри этой коробочки, следом за завесой из эсминцев, занятых ее прикрытием, шли броненосцы и броненосные крейсера в двух крайних колоннах, а между ними вереница оставшихся транспортов и вспомогательных крейсеров. Отряды Матусевича и Андржиевского держались под бортами прорывателей, помогая прикрывать уязвимые бока, а оба бронепалубника защищали хвост колонны главных сил. Миноносцы «Громящий» и «Видный» маневрировали позади общего походного ордера, пресекая попытки слежки и защищая от возможных атак с тыла. К появлению хозяев готовились со всей возможной серьезностью.

Японцы, причислявшие себя к вежливым, культурным нациям, долго ждать не заставили. В начале третьего часа ночи на левом краю головной завесы вспыхнула частая стрельба из малокалиберных пушек, и сразу фонарем передали сообщение об обнаруженном четырехтрубном большом миноносце. Спустя несколько минут все стихло. Ни с нашей стороны, ни со стороны нападавших видимых результатов не наблюдалось.

Минута тянулась за минутой. Уже решили было, что на первый раз обошлось, но тут прорыватель № 06 содрогнулся от мощного взрыва под левым бортом, прямо в середине корпуса. Машинно-котельное отделение быстро затопило. Электричество погасло. Судно встало, все больше валясь набок. С большим трудом, хоть и достаточно быстро, шедший следом № 08 снял с него экипаж.

Была это мина или торпеда, никто не мог сказать. Однако мину должны были поддеть решетки. Но и пенного следа никто не видел. В принципе, учитывая условия видимости и состояние моря, удивительного в этом ничего не было. Но тот факт, что сам атаковавший миноносец тоже не попался на глаза многочисленным наблюдателям, настораживал. В палубах прошелестело:

– Подлодки! Прямо на них вышли! Теперь амба, братцы!

Но на мостиках в этом сильно сомневались. Пусть, чисто теоретически, виденный миноносец и мог вывести ее на цель на буксире, но с практической точки зрения погода для такой атаки явно не та. Тем не менее последовал приказ: «Усилить сигнальные вахты! Следить за морем, в том числе и под бортом, а не только за горизонтом!»

Больше никто ничего пока не видел. Но вскоре с «Богатыря» сообщили о трех низких тенях, безмолвно мелькнувших за кормой и ушедших на юг. Медленно тянулись минуты, однако против ожидания, других контактов не было. В 02:29, в направлении оставленного дрейфовать тонущего «ноль шестого» послышались два мощных взрыва. Видимо, японцы нашли и добили его.

Солдатики в трюмах, и без того приунывшие от качки, заволновались. Морячки бегают, гремят каблуками по железу, матерятся. Потом стрельба, хоть и отдаленная, зато повторяющаяся. Да еще вертимся туда-сюда. Теперь вообще что-то бабахнуло, совсем рядом. Потом еще и еще, но уже дальше. И болтанка какая-то другая стала. Резкая. Блевотная. Вода плещется о борта вообще где-то над головой, кажется, все выше и выше. А пароход, он ить, как и утюг, из железа сделанный. Ну как булькнется на дно?!! А в стальных утробах транспортов духота и полумрак, потому как светомаскировка. Ох, Царица Небесная!

По мере углубления в пролив волнение начинало слабеть, но ветер все еще оставался резким. Небо плотно закрывали дождевые тучи, пряча висевшую где-то за ними луну. Боевое соприкосновение с противником однозначно было установлено. Он теперь знает – где мы. И к встрече наверняка готовился. Пришло время удивлять. Прорыв начался!

После первой стычки с японскими миноносцами, закончившейся потерей прорывателя № 06, Йессен приказал всем минным отрядам при обнаружении противника активно контратаковать. Для упрощения опознавания в темноте между первыми трубами эсминцев опять растянули белые парусиновые тенты. Вероятность подрыва для них считалась минимальной, так как минные заграждения наверняка ставились на большую глубину, чем осадка этих вертких корабликов. Уверенные действия японских истребителей это косвенно подтверждали.