Тёкла как раз вернулась после тура вальса, который был столь оживлён, что один развившийся локон выпал из её причёски. Раскрасневшаяся, с полуоткрытыми губами, рукой поддерживая волосы, она повернулась к новому знакомцу и покраснела ещё сильнее, встретив устремлённый на неё восхищённый взгляд. Но и в её глазах отразилось польщённое тщеславие, когда она окинула взором эффектный мундир. Кроме того, это был первый офицер, приблизившийся к ней за весь вечер. В следующий момент он уверенно повёл её в центр блестящего собрания.

«Великолепная пара», – был вынужден отметить Миллар. Несмотря на высокий рост, Тёкла казалась хрупкой подле мощной фигуры этого геркулеса. Он поискал глазами Хорта: «Видит ли он их?»

Несомненно, он их видел, что выдавали его стиснутые челюсти и хмурый вид. Для него, по-видимому, на весёлый праздник вдруг упала чёрная тень.

Но для Миллара, напротив, блеснула надежда. Он сразу же оказался подле Эльснера.

– У вас есть теперь знакомство среди военных, – заметил он, касаясь рукава фабриканта. – Вы не откажитесь представить меня?

Эльснер недоверчиво взглянул на него.

– Тот драгунский офицер, что танцует с вашей дочерью. Я видел, его представили вам.

– Но я его совсем не знаю, то есть, я хочу сказать…

– Вы достаточно знаете его, чтобы помочь мне, – решительно сказал Миллар. – Вот, вальс окончен, он возвращается. Сделайте любезность, познакомьте нас.

И фабрикант почувствовал, как его твёрдо взяли за локоть и повернули в нужном направлении.

– Герр Миллар – лейтенант Плетце, – пробормотав это, он ретировался, оставив молодых людей стоять напротив друг друга.

Простодушное удивление, отразившееся на лице лейтенанта, в первую секунду обескуражило Миллара. «Какого чёрта ему от меня надо?» – казалось, спросили широко открытые голубые глаза. Это был прекрасно сложенный гигант, типичный представитель своей расы, с короткими вьющимися волосами, на один оттенок темнее волос Тёклы, и свежим, розовым лицом с крупными чертами. Правда, неясным оставалось, производил ли бы он такое же великолепное впечатление без военной униформы, и не показался ли бы он неуклюжим с его огромными руками и ногами без военной муштры. Но сейчас, как бы то ни было, он привлекал к себе всеобщее внимание.

Он уже было повернулся уйти, когда Миллар, преодолев смущение, быстро заговорил:

– Прошу меня извинить за мою бесцеремонность. Я – чужестранец, и мне крайне необходимо кое-что узнать у вас.

– У меня? – переспросил лейтенант Плетце, поднимая свои светлые брови в почти гротескном изумлении, в то же время, следя глазами за Тёклой Эльснер, которая вновь устроилась подле своей матушки. Он не скрывал своего нетерпения прервать разговор и уйти.

– Да, у вас, ведь вы – первый немецкий офицер, с которым мне повезло познакомиться.

– Вы англичанин?

– Да, и горю нетерпением ближе узнать немецкую армию.

– Так вы – английский офицер? – холодность на мальчишеском лице начала таять.

– К сожалению, нет. Но я интересуюсь военным делом. Позвольте, я вам объясню.

Торопливо объясняя, Миллар отметил, как отчуждённость собеседника постепенно начала сменяться заинтересованностью. Когда он окончил свою речь, глаза лейтенанта смотрели в его лицо с новым выражением, сменившим прежнее равнодушие.

– Вы правы! О, как вы правы! – горячо воскликнул он, от его холодности не осталось и следа. – Каждое слово – правда! Хотя вы не солдат, у вас – душа солдата! Мы давно убеждены, что вы последуете нашему примеру. Великая нация без великой армии – это невозможная вещь! Как правильно вы обрисовали предмет! но, как жаль, что вы – не солдат, – и, склонясь ближе к Миллару, словно опасаясь, как бы его не услышали сторонние уши, он добавил, – это – единственная стоящая вещь на свете.