С другой стороны от внешних городских стен простиралась бескрайняя песчаная пустыня Зейна – море золотистого песка, уходящее за горизонт. В лучах пробивающегося сквозь облака солнца барханы казались живыми существами, их очертания постоянно менялись под порывами горячего ветра. Местами пустыня почти наполовину засыпала городские стены, словно пыталась поглотить город целиком. Порывы ветра то и дело швыряли через стены рыжеватый песок, который безжалостно забивался под доспехи, попадал в глаза и противно скрипел на зубах.

Вдалеке, словно миражи, я различил силуэты каких-то пирамид – как мне сказали, остатки построек давно вымерших племён. Их геометрически правильные формы, наполовину занесённые песком, приковывали взгляд. По словам местных, никто не решался приближаться к этим древним сооружениям – ходили слухи, что они прокляты, и любой, кто осмелится потревожить их покой, никогда не вернётся назад. Глядя на эти молчаливые памятники забытой цивилизации, я невольно задумался о том, сколько тайн хранит эта загадочная земля.

Пока я слушал все эти новости от Гасана, он настойчиво тащил меня к цитадели, с поразительной лёгкостью ориентируясь в лабиринте узких улочек. Впрочем, чему удивляться – он ведь был профессиональным вором. Я быстро сообразил, что друг хочет пробраться на церемонию встречи Галса с местным правителем. Полусонная стража у цитадели постоянно глазела в серое небо, и нам без труда удалось проскользнуть внутрь, затерявшись в хвосте растущей делегации, сопровождавшей офицеров Легиона.

Гнев верховного правителя сотрясал стены Башни Совета, фидонийские военачальники съёжились в креслах под его взглядом. Весть о том, что ключевая крепость в скалах не была сдана, как обещал Ансвил, достигла ушей Гайлана подобно раскату грома. Пятитысячный авангард его рогатых воинов увяз в ущелье, словно муха в янтаре. И не просто увяз – истекал кровью, разбиваясь о неприступные стены.

Причина оказалась до смешного простой, но от того не менее унизительной: шесть десятков седовласых ветеранов-арбалетчиков, для которых древняя крепость стала домом, вышвырнули королевского посланника прочь, будто нашкодившего щенка. Их ответом на приказ о капитуляции стал свист арбалетных болтов.

* * *

Снежная пелена на горизонте разродилась тёмной колонной фидонийских войск спустя полдня после странного приказа. Старые воины решили принять свой последний бой. Лишь самому молодому из них – «юнцу» пятидесяти лет от роду – выпала участь стать гонцом в Мильвию с вестью о неведомом враге.

Комендант Мокер, чьё морщинистое лицо походило на карту горных хребтов, отдал приказ затаиться. Пусть враг подойдёт ближе, пусть покажет своё истинное лицо. И враг показал – один за другим ветераны припадали к подзорной трубе, не веря своим глазам: рогатые шлемы, серая, будто высеченная из камня кожа, чёрные доспехи, покрытые инеем, словно паутиной смерти.

– Каждый из них – что твой медведь на задних лапах, – процедил сквозь зубы Артурис, помощник коменданта, отрываясь от трубы. – Не встречал я такого ни на границе, ни в пустынях.

– Значит, не дадим им добраться до наших стен, – старый комендант был спокоен. Он давно разгадал, чьей змеиной волей крепость пытались отдать без боя, и успел отправить гонца к одному из враждебно настроенных к нынешнему королю баронов.

В северной башне, похожей на каменный кулак, торчащий из склона горы, укрылись женщины и дети. На площадке надвратной башни трое почти лысых ветеранов, чьи руки были всё ещё тверды, заряжали многострельную баллисту – древнее чудовище, способное изрыгать тяжёлые стрелы из железного дуба.