Только на следующий день подул попутный ветер, и наш небольшой флот из десяти кораблей с Легионом на борту наконец покинул Ассау. Для меня это было первое настоящее морское путешествие, и я не мог насытиться красотами морских просторов. Сбросив тяжёлые доспехи, я с удовольствием карабкался на самый верх бизань-мачты. Там, устроившись на марсовой площадке с флягой арзонского красного вина, я мог часами любоваться безбрежным морем, пока вахтенный офицер не прогонял меня оттуда.

Море определённо пришлось мне по душе. Оно помогало отвлечься от тяжёлых мыслей о недавних событиях, перевернувших мою жизнь. Я даже начал реже вспоминать о своей капризной принцессе, и ненависть к бывшему другу, укравшему её сердце, понемногу утихала. Мирас… Мы познакомились ещё в офицерской школе, когда я только поступил туда. Он был на два года старше и часто защищал меня от придирок старших офицеров, не раз принимая на себя наказания, предназначавшиеся мне. Но судьба развела нас – он остался служить при дворе, а меня отправили на границу. Кто бы мог подумать, что всё так обернётся…

Мой друг Гасан, в отличие от меня, совсем не наслаждался путешествием. Морская болезнь приковала его к каюте внизу, и я лишь раз сумел вытащить его на палубу – когда заметил громадного морского змея, величественно плывущего рядом с кораблём. Это было потрясающее зрелище: чешуя монстра отливала ярко-зелёным блеском, а роговые выросты на спине вспенивали морскую гладь. Около часа это удивительное создание сопровождало наше судно, прежде чем исчезнуть в неведомых глубинах.

– Хватит таскать меня за шиворот, чтобы ткнуть носом в очередную рыбину, Марк, – проворчал тогда Гасан, как только змей скрылся из виду. – Мы приближаемся к Зейнону, а я так ничего и не смог разнюхать о цели визита. Но чем больше я узнаю из тех крох, что роняют наши офицеры, тем меньше мне хочется попасть туда.

– И что же ты узнал? – спросил я шёпотом, осторожно оглядываясь по сторонам.

– Немного, дружище. Но на кораблях всего треть матросов от положенного состава и совсем нет зейнонских солдат. Матросы ни с кем из наших не разговаривают под страхом смерти. Только офицеры шушукаются о чём-то с их капитаном, и, судя по их мрачным рожам, дело предстоит серьёзное, – поделился Гасан своими наблюдениями.

– Ну, не будем паниковать раньше времени, – попытался я его подбодрить. – Нас могли казнить ещё в Кифии. Особенно тебя, после истории с перстнем Астиры. Представляю, в каком бешенстве были жрецы.

– Я так глупо попался… – грустно вздохнул Гасан. Он часто это повторял, вспоминая рассказанную мне без особых подробностей историю с Лилиной.

Внезапно небо на горизонте потемнело почти до черноты – приближался шторм. Матросы заметались по палубе и мачтам, спешно убирая паруса. Нехватка людей ощущалась особенно остро. Мы, наёмники, бросились помогать, хотя толку от наших неумелых рук было немного. Всех лишних быстро отправили в трюм – такой же приказ поступил на всех кораблях нашего небольшого флота.

До того как налетел шквальный ветер, парусники успели лечь в дрейф. Теперь они шли под голым рангоутом, без единого паруса, стараясь держать курс. Я никогда не видел таких волн – тяжёлые и тёмные, они обрушивались на корабли одна за другой. Корпуса судов вибрировали от напряжения. Всё, что не успели закрепить, мгновенно смыло за борт.

Шторм безжалостно трепал нас несколько часов, с бешеной силой неся корабли к Зейнону. Суда взлетали на гребни волн, и мне казалось, что они вот-вот развалятся. Большинство наших людей, впервые оказавшихся в море, страдали от жестокой морской болезни. Гасан, к моему удивлению, выбрался на среднюю палубу и стоически переносил все тяготы – как он позже признался, это был уже третий шторм в его жизни. Я держался рядом с другом, стараясь делать вид, что и мне нипочём эта болтанка, хотя, судя по едким словечкам о моём позеленевшем лице, которые отпускал Гасан, получалось не очень убедительно.