Когда шторм внезапно стих, наступил поразительно красивый вечер. Лишь чёрные облака уходящей вдаль стихии слегка портили картину заката. Я завороженно смотрел на наполовину севшее за горизонт солнце, и неожиданно нахлынули воспоминания о детстве. Отца я видел нечасто – он вечно сражался где-то на южных границах Кифии с беспокойными соседями нашего королевства. Но каждая встреча с ним накрепко врезалась в память.

Особенно помню тот день, когда он повёл меня на охоту. Стояло жаркое летнее утро, воздух был напоен ароматами полевых цветов и свежескошенной травы. На берегу реки, питавшей водой поля нашего родового поместья, отец учил меня выслеживать цергусов – мелких, но невероятно злобных пресноводных ящериц. Помню, как солнце играло на его начищенных до блеска доспехах, как ветер трепал плюмаж на шлеме, как уверенно и спокойно звучал его голос, объясняющий мне повадки этих опасных тварей. Эти твари водились в приречных зарослях в огромном количестве и охотились на всё, до чего могли дотянуться своими зубастыми пастями. Их стаи регулярно совершали набеги на ближайшие фермы, утаскивая домашнюю птицу и разрывая в клочья даже сторожевых псов. Единственное, чего они боялись – взрослых воинов с длинными сариссами.

Мне было тогда едва десять. Однажды я случайно наткнулся на стаю цергусов, возвращавшихся с охоты. До сих пор помню их окровавленные чешуйчатые морды – я с криком ужаса бросился в замок и, рыдая, уткнулся матери в колени. Когда отец узнал об этом происшествии, он решил, что пришло время научить меня побеждать свои страхи.

Он подарил мне длинный изогнутый фризский кинжал и объявил, что я должен принести в поместье голову цергуса. Помню испуганный взгляд матери, но отец лишь прикрикнул на неё, схватил меня в охапку и унёс на коне к реке. Там он спешился, поставил меня в сорока шагах от берега и отправил на мою первую охоту.

Я до сих пор ощущаю тот леденящий страх. Несколько раз я оглядывался на отца, который неподвижно стоял с арбалетом наготове, но он лишь опустил забрало шлема, давая понять – рассчитывать я могу только на себя. Как я ни готовился к встрече с цергусом, но когда из куста высунулась зубастая морда, я застыл как вкопанный. Ящер был размером с матёрого волкодава, его изумрудная чешуйчатая кожа была украшена коричневыми полосами, а в глазах читалось явное намерение меня сожрать.

«Борись со своим страхом! Страх – твой главный враг. Он заставляет цепенеть и бежать даже взрослых могучих бойцов. Победи страх сейчас, и ты станешь воином», – зазвучали в голове слова отца. Я заставил себя ждать, пока разъярённый цергус прыгнет на меня. В последний момент, как учил наставник, сделал маленький шаг в сторону. Клинок вошёл точно в шею ящера, но тварь в предсмертной агонии всё же достала меня – её когти располосовали мой подбородок. Шрам остался на всю жизнь, хотя со временем немного побледнел и уменьшился. Зато отец был доволен – он потом с гордостью показывал мой первый охотничий трофей редким гостям, наведывавшимся в поместье.

От воспоминаний меня оторвал отчаянный крик: «Человек за бортом! Женщина!» Несколько солдат тут же перегнулись через борт, вглядываясь в тёмную воду.

Я едва успел удивиться – откуда посреди океана могла взяться женщина? – как увидел нечто, заставившее меня похолодеть. Сначала показалось длинное, гибкое тело, отливающее перламутровой чешуёй – оно двигалось с невероятной грацией, почти гипнотизируя. На мгновение над водой мелькнуло действительно женское лицо неземной красоты – бледная кожа, огромные тёмные глаза, длинные волосы, переливающиеся всеми оттенками морской волны. Но в следующий миг это прекрасное создание оскалило ряды острых, как кинжалы, зубов и молниеносным броском вцепилось в одного из перегнувшегося через борт солдат и утянуло его в пучину. Всё произошло так быстро, что никто не успел среагировать. Подбежавшие с баграми матросы увидели только расходящиеся по воде круги.