Я – успешный, самодовольный и самодостаточный чувствовал себя мальчишкой на первом свидании с девушкой, которая казалась воплощением юношеской мечты. Мы сидели в уютном кафе и молчали. Я от неприятного и забытого чувства смущения, она – … (о причине ее молчания я могу только догадываться). Она приоткрывала губы, готовая что-то сказать, даже чуть вытягивалась ко мне, сидящему напротив, и на вдохе замирала, опуская плечи. Будто птичка, забывшая, как умела щебетать.

Собрав остатки сил, незахваченных внезапным романтизмом, я резко встал, громко отодвинув стул. Она вздрогнула, подняла на меня глаза, которые мгновенно стали наполняться влагой.

«Господи, да что за чертовщина происходит со мной. Я дурею от присутствия этой девчонки! И меня бесит, что я превращаюсь в слюнявого вислоухого щенка!»

– Идем отсюда! – скомандовал я, не оглядываясь, чувствуя страх погрузиться в ее глаза, потому что шестое или двадцать пятое чувство самосохранения подсказывало – тебе не выплыть, если еще минута здесь – в полумраке, под звуки расслабляющей мелодии, в столь близком присутствии друг к другу. Круглый крошечный столик, диаметром 40 сантиметров давил на моё состояние.

Простор! Воздух! Шум города! – вернут меня в прежнее состояние равновесия.

Я поймал желтое такси, сунул водителю оплату за поездку любой дальности и открыл пассажирскую дверь для нее.

– Садись, водитель довезет тебя, куда скажешь, – я старался не смотреть на нее. – У меня дела… неотложные. Садись.

Она послушно села на сидение сзади. Её нога мешала мне захлопнуть дверцу и завершить этот сложный для меня вечер. Она медлила, наклонив голову.

Я начинал нервничать, придавливая желание засунуть ее ногу в машину. Я ждал, напрягаясь каждую секунду.

Сигнал проезжающей машины отвлек мое суровое сосредоточение на ее непослушной ноге в облегающих джинсах, когда она резко вскочила, притянула меня к себе и жадно, не по-женски, впилась губами в мой рот.

Ее жесткий поцелуй парализовал меня, будто укус змеи. Я застыл, ощущая, как уходит моя нервозность, злость на самого себя, на этот нелепый вечер, на нее, на свое смущение. Она будто почувствовала моё затихание. Ослабив поцелуй, она превратила его в нежность, и только напоследок слегка прикусила, давая понять, что ей тоже было не просто с таким чурбаном, как я.

Прошла неделя, я запрещал думать о том вечере, когда хотел потребовать объяснений от нее на тему оказавшегося у меня письма, но так и не произнес выстроенную фразу про послание.

Еще неделя в неразберихе навалившихся проблем – мой шеф, точнее, шефиня впадала с периодичностью в истерику. То сроки поджимают, то сотрудники – быдло, то неожиданно расплакалась перед женским туалетом, как девочка, размазывая тушь, похожую на мокрую гуашь.

Наш давний роман, закончившийся перемирием на неопределенный срок, дал мне возможность затащить ее всхлипывающую в пустой ремонтируемый кабинет от любопытных глаз подчиненных.

Спасая ее имидж стервозной начальницы, я, перепачканный белой штукатуркой, приводил в чувство ее собственное достоинство. Минут пятнадцать нам хватило – простить бестолковых коллег, зверства вышестоящих, заодно друг друга, вспомнив наши отношения три года назад, когда я буквально, как она выразилась, спас ее разваливающийся брак, вновь утвердив ее в мысли желанной женщины, в итоге – простили весь наш сумасшедший мир. Покурили и даже посмеялись, вспоминая последний корпоратив с приглашенными ростовыми куклами, когда в разгар конкурса суровый Тигр сорвал оскаленную морду, представ перед нами худенькой женщиной с веснушками.