Вилять аллегорией нового – смерть,

Она подошла, словно к краю весна

И топко нам смотрит по ветру – наверх.

На ловком испуге ты видишь – себя,

Ты видишь то утро в притаенном сне,

А дух одиночества строит – вокруг

Наивное поле из степени – муки.

Она, что и время в пропавшей реке,

Она не забыта от тайного – имени,

Но парус натянешь по виду – строки,

Чтоб плыть одинокому ветру – отныне

На берег, куда ты не вытерт – умом,

На берег внутри от раскаяния мира,

Где сталось одно одиночество – сном

И тяжко в культуру уводит – прозрение.

Над тёмной окалиной в смерти – своей,

Над топкой картиной пришедшей весны,

Где стали одни одиночеству – сны

Такие угодные в странной развалине.

Внутри на испуге ты ждёшь – это я,

Ты стал, как и зимнее в форме – устоев,

Но берег внутри – одиночеству стоит

Идти этим ветром под снег – впереди.

Не для всех ты искал – по уму

Внутрь утраченной формы – мораль,

Не для времени съел тишину,

Чтобы выдумать к слову – руки

Обозначенный в нас – пережиток,

Как любовь у строптивой строки,

Как заметный прогресс – на двоих,

Что уводит по радости тень.

Не для времени станет – она

Неприглядной, как польза в доверии,

Но и форма от страха – в вуаль

Не откроет тот день для любви.

Обозначенный в сердце – стоять,

Что убогий от слов – пережиток,

Ты не можешь тем более – в нас

Опрометчивой в пользе отнять -

Весь сюжет на короткой странице,

Всё в любви идеальное – чувство,

Но и сам ты внутри – пережиток,

Находящийся в прозе войны.

Не для всех ты остался нам – жить,

Не для слов, по которым отжил ты

И мотаешь от взгляда – тоской

Свой никчёмный для света – восторг.

Только маленький в том – приговор

Ты не ждёшь, ты не ищешь сюжета

Для истории в мир – посмотреть

И опять в пережитке – пропасть.

Обозначенный в прозе любви -

Ты ему, как и день, что пожиток,

Что исток под короткой главой,

От которой не хочется жить.

Ждать тебя всё невольно – устало,

Днём ли ночью, но в истине мысли -

Так убого, что в смерти – рассталось

Это общество в каждом в вине.

Но обратно ты сам не услышишь,

Как стоишь и внутри – пережиток,

Ты лощённый под сердцем – ужимки

И строптивый в иллюзии – яд.

Обозначенный смотришь – назад,

Но не чёрной окалиной в мире,

Ты не хочешь опять убегать

В этот убранный светом – мотив.

Идеалом не стал ты для всех,

Но молчишь, как и истина в том,

Что прошёл ты для мира – потом,

Нам оставив свой день, как ужимку.

Между искрами под тоннами – ищу

Сном заполненное общество – внутри,

То им бегаю, то мыслью хохочу,

От того, что неизбывно – от тоски

Тени прячут над итогом – разговор,

В нём изъята эта истина под день,

Тени мыслью только плачут – подо мной,

От того ты выбираешь эту боль.

Словно разницу в обшарпанной тоске,

Ей не любишь слово истины – в умах,

Только требуешь свой заспанный мотив,

От того, в котором был сегодня прав.

Результатом ты не смотришь – на себя,

В нём не смята эта видимая тень,

Что топорщит идеальность – у тебя,

Незабвенно открывая роли – явь.

От тоски внутри забывчивой – иду,

От неё не знаю толк и потому -

Не задался день в учтивое – любви,

Он не смотрит в это общество – имён.

Результатом ты не выеден – сперва,

Жажда спала от нетленного в покой,

Результатом стала мысли – покорять

Эта видимая тень ума – нам вспять.

На обыгранной тоске её веду,

Над нетленной формой, загнанного в ад,

Только время в этой скуке – проведу,

Как забытый, ограниченный – поток.

По нему неспешно мысли – утекут,

Под него ты стынешь вовремя – опять,

За объектом страха подлинного – вспять

Думать обществом, в котором не приду.

На обшарпанной тоске сегодня – в явь,

На дрожащей форме истины вокруг,

Только день свой расправляя – от потуг