– Этот? Тот самый варвар, которого ты так желал мне представить? Муж твоей дочери? – с изумлением воскликнул Валентиниан, неприязненно озирая Кельта.

Некоторое время император пожирал взглядом ст-явшего перед ним варвара, буквально ощупывая его с ног до головы и наконец, впился в глаза Кельта. Тот, о наглость, не отвёл взгляда, как это было принято в придворной среде, а выше поднял подбородок и вдобавок, по его губам скользнула презрительная усмешка.

Предчувствие не обмануло, Кельт и император, с первого взгляда взаимно почувствовали друг к другу страшную уничтожающую ненависть. В какой-то момент много хуже владевший собой Валентиниан даже злобно ощерил-ся, а Кельт в ответ легким движением выразительно кос-нулся меча.

– Неужели этот варвар и есть твой зять, Аэций? – скри-вившись, выдавил из себя Валентиниан.

– Да цезарь, – спокойно ответил полководец, с силой сдавливая плечо напряжённого, словно струна и внимательно следившего за каждым движением императора, Кельта. – Ты без сомнения прав он действительно варвар, но услуги, что он оказал империи и мне лично и не только в Галлии, столь значительны, что дают ему право лицезреть тебя. Он настоящий мастер боя и очень смел даже для среды, в которой жил ранее.

– Что смел, я уже понял, – процедил император сквозь зубы. – Смел настолько, что готов затеять бой прямо в моей приёмной.

– Прости цезарь, он не знает наших обычаев. Но именно это обстоятельство может быть весьма полезно империи, если ты соблаговолишь взять его на службу.

– Хорошо, я подумаю, – милостиво согласился Вален-тиниан. – Отправь варвара на свою виллу, а когда нам понадобятся способности, которыми он обладает, его вызовут. Ты понял меня, варвар? – обратился он уже к самому Кельту.

Тот в ответ неторопливо кивнул.

Не нравился, ох как не нравился Кельту человек, что сидел сейчас перед ним на троне. Он хорошо разбирался в людях и видел гнилую сущность занимавшего трон ничтожества. Да и подсознание, ясно сохранившее все детали того давнего воплощения, недвусмысленно предупреждало о грозящей опасности, которую Кельт ощущал буквально всем своим существом. И если бы только было можно, он прямо сейчас с удовольствием выпустил императору кишки, хотя после этого, скорее всего, был убит сам, а следом Аэций и возможно его дочь. Именно опасность, угрожавшая жизни последней удерживала Кельта от столь безумного поступка.

Аэций быстро вывел Кельта с Летицией из приёмной, но в коридоре его догнал голос императора требовавшего полководца назад для конфиденциального разговора.

– Ждите меня возле дворца, – приказал Аэций. И обращаясь лично к Кельту, добавил. – Прошу тебя ни во что больше не ввязываться.

По знаку императора все присутствующие, за исключением телохранителей, покинули зал.

– Итак, Аэций, может ты, наконец, сообщишь, почему решил выдать замуж любимую красавицу дочь за безрод-ного варвара, который даже не вождь? – пренебрежительно оттопырив губу, поинтересовался император.

Аэций слегка улыбнулся.

– Как я уже говорил, Кельт оказал империи большую услугу, в том числе в Каталаунской битве. Кроме того, – полководец сделал красноречивую паузу, – между ними присутствует огромная любовь.

Валентиниан презрительно рассмеялся.

– Любовь? О чём ты говоришь? В этом мире живут по другим законам и любовь совсем ни то, что имеет в нём истинную стоимость. Выгода и целесообразность, только это первостепенно, и насколько я помню, ты всегда действовал исходя из этого. Подумай сам, ты выдаёшь дочь за варвара всего лишь ради любви.

– Он достойный человек и мне не хотелось делать несчастной собственную дочь, принося её в жертву вечной целесообразности. Но именно данный аспект я бы хотел подробно обсудить с тобой в ближайшее время, который как я надеюсь, послужит не только нашему обоюдному интересу и выгоде, а и принесёт пользу империи.