Ближе к рассвету, когда мир выглядел как набросок художника, нарисованный углем и солью, Карла сидела у Лии на кровати. Между ними – не слова, а паузы, натянутые как струны. Лиа первой нарушила тишину:

– Я вспомнила. Вспомнила платье, которое мама шила тебе, голубое, с пуговицами в форме ракушек. Ты любила их пересчитывать перед сном.

Карла не сразу ответила. Её глаза были наполнены светом, которого не было в комнате.

– Это был последний вечер в доме. В ту ночь случился пожар. И я думала,что, ты сгорела вместе со всеми. Но потом появились люди в чёрных костюмах. И началась моя новая жизнь. С холодом вместо матери, с кодами вместо игрушек.

Лиа медленно положила ладонь на плечо Карлы. Мягко, как касаются света.

– Мы снова нашли друг друга. Даже если всё снова сгорит – мы знаем, кто мы есть.

Карла закрыла глаза. Её дыхание стало глубоким, ровным. Она знала, что этот миг – редкий. И бесценный. И именно за него стоит сражаться. Даже если пуля уже вылетела.

Но в Белизе ночь редко бывает без продолжения. И где-то, за километры от пляжей, в сыром и узком коридоре подпольной лаборатории, мужчина с холодными глазами смотрел на голограмму, зависшую над столом. На экране – фотография Карлы. Черно-белая. Старая. С той самой базы «Сан-Кристобаль».

Он провёл пальцем по изображению, словно стирая её взгляд, и тихо проговорил:

– Она вспомнит всё. А когда вспомнит – уничтожит. Не нас. Себя. И всё, что мы строили.

Из тени вышла женщина, высокая, с шрамом через губу.

– Тогда нужно сделать так, чтобы не успела. Мы активируем резерв.

Мужчина не ответил. Только нажал на кнопку. Свет в лаборатории замигал, и где-то внизу, под десятком уровней бетона, проснулся холодный механизм. Тот, что они хранили на случай невозможного.

Он был назван по имени, которого ещё не было на картах. Но оно уже было написано пулей.

Сквозь узкие окна хлынул свет раннего утра, проникая в темные углы старого здания. Белиз не спешил просыпаться – его утро было все таким же туманным и загадочным, как и ночь, только теперь на фоне редких проблесков солнца казалось, что мир словно бы немного очищается, но не отпускает.

Карла сидела за столом, её взгляд был устремлен в экран планшета, где снова и снова мелькали однотипные схемы, цифры, буквы, от которых не оставалось ничего, кроме головной боли. Информация снова и снова ускользала. Почему-то её сознание не могло схватить ключ, который так долго искала. Почему-то она чувствовала, что где-то, в самой глубине, скрывается что-то, что должно было бы дать ответ, но ответ этот всё равно не приходил. Всё, что она знала, это что каждый шаг в эту туманную историю был всё более опасным.

Она подняла голову, взгляд встретился с Лией. Женщина сидела на диване, скрестив руки на груди, и её лицо было абсолютно неподвижным, будто бы не было никакой борьбы, никакой напряженности. Лиа всегда умела скрывать свои эмоции. Но Карла знала – что-то изменилось. И её интуиция никогда не ошибалась.

– Ты думаешь, что мы снова на грани того же, – тихо произнесла Лиа, её голос был спокойным, но в нем скрывалась неизбывная тяжесть. – Того, что было в Сан-Кристобале. Или я ошибаюсь?

Карла не ответила сразу. Она только медленно наклонила голову, взглянув на Лию, а потом вернулась к планшету, но уже с новым чувством, будто взгляд её на этот мир изменился.

– Мы не можем снова попасть в ту же яму, – сказала она тихо, словно сама себе. – Но мы не можем и оставаться здесь, на месте. Мы должны двигаться дальше.

Лиа кивнула, но в её глазах мелькнуло сомнение. Они обе понимали, что ситуация не простая. И что если они не смогут найти ключ, который откроет путь к разгадке, то весь этот лабиринт, в который они зашли, может поглотить их.