Откуда в голове всплыла эта поговорка, сам не знал. Эмма Альбертовна тут точно была ни при чем. В конце письма честно признался, что разобрал лишь одну коробку и больше не смог. Мне хотелось плакать, думать о родителях и о том, какое это счастье, когда о тебе заботятся. Отметил, что очень благодарен Лее и ее родным за заботу. Подписался «Савелий». Перечитывать написанное не стал. Сразу отправил.

Через пять минут зазвонил телефон. Лея.

– Саул, это невозможно, – хлюпала она в трубку, – ты так написал! Это так… я сижу и плачу. И Жан тоже плачет.

– Лея, зачем вы разрешили Жану читать мое письмо? – возмутился я. – Это же личная переписка!

– О, а что я могу сделать, если он стоит за моей спиной и нависает! – воскликнула Лея. – Дорогой, ты такой талантливый мальчик! Тебе надо писать! Мне так жаль, что твои родители развелись! Бедный ребенок, что ты пережил!

– Лея, вы сейчас говорите, как ваша бабуля, – рассмеялся я. – Давайте дождемся ответа хозяина. Может, он совсем не сентиментальный человек и ему не понравилось мое письмо.

– Да, дорогой, конечно. Но если он тебя выселит, я тебя поселю у себя в офисе. У меня есть раскладушка. А потом подберем другое жилье, – горячо заверила меня Лея.

Мы еще разговаривали, когда на почту пришел ответ. Кажется, мы с Леей вздрогнули одновременно. Письмо хозяина оказалось предельно коротким и далеким от сантиментов. Он написал по-английски: «Пусть продолжает работать».

– И что это значит? – ахнула Лея.

– Это значит, что я пока не бездомный, чего мы и добивались, – ответил я. – Хорошая новость, не правда ли?

– И это все? Больше ничего? – все еще не понимала Лея.

– Значит, все. Но у меня есть еще две недели до следующего отчета! – Я пытался приободрить расстроенную Лею, которая, видимо, ожидала от хозяина более яркой или эмоциональной реакции.

– Да, конечно, это хорошо, – согласилась она.

– Я постараюсь побыстрее разобрать еще несколько коробок и отправить отчет пораньше, – пообещал я.

– Саул! Не обращай внимания! У этого человека просто нет сердца! Я до сих пор плачу от твоего письма! – вырвал трубку у Леи Жан.

– Спасибо, мне очень приятно, – улыбнулся я. Вот уж не думал, что Жана так тронет эпистолярный жанр.

Через час, когда я кормил горлицу остатками бутерброда Жана, мой ноутбук издал звук – пришло новое письмо. Оно было от хозяина. Лея в копии не стояла, написано по-русски. «Это мои игрушки. И моя крестильная рубашка. Вы правы – кружева мама срезала со своего подвенечного платья. Как вы догадались? Петух в пазле встает на место цыпленка. Машинки не продам, не просите. Но можете взять себе «мерседес». Я, не удержавшись, тут же ответил: «мерседеса» у вас два одинаковых. Конечно, одного вам не жалко!»

Ответа я не получил, но почувствовал, что человек на другом конце Земли, хозяин квартиры в этой части Европы – улыбается. Как и я.

Вечер оказался бурным. Кажется, все семейство Леи решило отметить успешное выполнение задания, будто я сдал выпускные экзамены в школе или колледже. Бабуля приготовила лазанью невиданных ранее размеров. Жан принес баранину и сам принялся ее запекать. Твердил, что никто не готовит баранину так, как он. Элена принесла мой любимый козий сыр. И передала пирог от Джанны с приветами и пожеланиями не пропадать надолго. Я уже несколько дней не заглядывал на рынок.

– Она тоже плакала. Ей пироги не пришлось солить, она их слезами залила, – объявила Элена.

– Передайте ей, пожалуйста, что не хотел ее волновать. И завтра же обязательно загляну на рынок, – ответил я, – сам расскажу, что переехал.

Элена не поняла, о чем я говорю.