– Какой ещё отвар? – тихо спросила Лика. Всё плыло. – Ничего не буду пить, так и знайте.

– Мисс Мельтц, я могу? – спросил Алан, принимая рацию из рук девушки. Его голос дрожал.

– Отдай распоряжения, и поскорее. Мы не можем простаивать без дела. К десяти надо добраться в Пироволл.

– Мы туда же, – сказал Лабель. Лика молчала. Он в последний раз с сожалением оглядел её, побледневшую и слабую, и прокричал, уходя в рулевую рубку: – Отдать швартовы!

Лика, как в тумане, добралась до каюты, передала указания по отшвартовке, всё-таки выпила приготовленный для неё отвар, как выяснилось, из обычной ромашки, и легла в постель. Одеяло обволокло её уставшее тело коконом, и девушка, даже не посмотрев на время, провалилась в сон. Перед засыпанием она запомнила, как сильно болела голова, пульсировали виски и немели пальцы рук и ног. Лика про себя молилась, чтобы дрянное состояние отступило к утру.

Но боли будили её посреди ночи. В холодном поту девушка просыпалась, ловила головокружения, пыталась встать и выпить хотя бы воды, и снова засыпала. В последний раз она вышла в личный гальюн и, согнувшись над ним, надеялась, что плохое самочувствие выйдет из неё вместе с ужином, но этого не произошло. Списав всё на скачущее давление, Лика вновь рухнула в кровать и застонала от бессилия. Не дай Вселенная команда увидит её такой через пару-тройку часов!

Холодный компресс и перекус в виде хлеба с ломтём ветчины немного привёл Лику в чувство. Она запила поздний ужин чаем и, намереваясь уснуть и поскорее, накрылась одеялом с головой. Вскоре сон сморил её снова, и на этот раз лихорадка немного отступила.

В половину четвёртого Лика встала, кое-как доковыляла до душа и умылась. Вода была свежая, прохладная, и бодрила не хуже утреннего кофе. О котором девушка не могла и мечтать: кофейные зёрна были дорогим удовольствием, и в этом рейсе все обоюдно решили обойтись листьями чая, минералкой или свежевыжатым соком из фруктов.

Она запретила себе жаловаться и привычными движениями застегнула форму и заплела волосы. Ей предстояло провести за штурвалом не менее половины суток, и это придавало сил. Лика побрызгала волосы цветочной водой и нанесла пару капель духов на запястье. Подумав, добавила к образу розовую помаду, неосознанно пытаясь отвлечь внимание от своего уставшего после вчерашней потери сознания вида. Закончив с туалетом, девушка вышла на палубу. Никого вокруг ещё не было.

Она вдохнула морозный воздух и с наслаждением посмотрела на сиреневое предрассветное небо. На нём уже толпились мыльные облака, и редкие птицы мелькали туда-сюда тёмными точками. Вдалеке крикнула чайка. Потом ещё одна. Лика невольно заулыбалась.

«Внутри паршиво, а вокруг всё безмятежное и радостное. Как приятно осознавать, что природа безусловно красива и смиренна и всегда радует мне глаз. Даже когда люди пытаются испортить мне настроение. – Она прикрыла глаза, подставляя лицо под зимний ветер. – Январь. Мне уже двадцать пять. Я – капитан. Я должна вести свой корабль вперёд, несмотря ни на что. Люди в природном шторме выживают и выводят судно невредимым, а я из-за внутреннего метаюсь. Так не пойдёт».

Она отбросила печальные мысли и перевела взгляд на «Гринч». Минувшей ночью они встали в одном порту в Пироволле. В утреннем свете массивный корабль выглядел не так устрашающе. На чёрных боках виднелась облупившаяся краска, волны омывали уже изрядно потрескавшуюся надпись на корме, и, в довершение всего, на палубе уже кто-то стоял и курил. Обычный, живой человек. Без формы, только проснувшийся в своей каюте, с сигарой и стаканом какой-то жидкости. От лица моряка шёл пахучий дым, и Лика, не переносящая запах курева, предпочла отвернуться прежде, чем он долетит до неё.