Петр тронул лошадей, и бричка мягко покатилась по пыльной дороге. Некоторое время ехали молча, Ханенко угрюмо смотрел на дорогу. Василий искоса поглядывал на него, понимая, что отец изрядно нервничает.

Чтобы отвлечь его от тягостных дум, юноша заговорил:

– Папа, а у пана Миклашевского собаки не той породы, что у нас?

– Да, у него борзые, а у нас гончие.

– А борзая – это не гончая?

– Нет. Борзые и гончие – это две совершенно разные породы собак.

– А чем же они отличаются?

Отец вдруг окинул его таким взглядом, как будто хотел сказать: «А ты разве этого не знаешь?», но вслух произнес:

– Гончая гонит зверя. Она бежит не быстро, давая возможность дичи уйти от нее в направлении расставленных в номера охотников. Помнишь, когда ты вчера стоял, сначала заяц бежал, а чуть отстав, чтобы не попасть на выстрел, гончаки преследовали его?

– Так и борзые пана Миклашевского тоже гнали лису.

– Но там же не было номеров с ружьями, – занервничал помещик. – Борзая сама – оружие. Она нашла, догнала и тут же удушила добычу.

– То есть задача борзой – поймать дичь, а задача гончей – загнать дичь? – уточнил юноша.

– Да, конечно, так, – отмахнулся Ханенко. – Борзая что видит, то и грызет.

У него разболелась голова, да еще эти неприятности с собакой.

– Красивая была собака, жаль ее, – тихо проговорил Василий.

– Я сам удивляюсь, – закачал головой помещик. – Бог весть откуда взявшийся припадок ярости. Как у меня духу хватило поднять ружье на ни в чем не повинную собаку?

– А где Федор Петрович? – растерялся Ханенко, когда зашел в кабинет к исправнику.

В кресле прежнего чиновника сидел молодой, коротко стриженый человек с раскосыми глазами.

– Федора Петровича от службы отстранили, сейчас идут судебные разбирательства. Теперь вот я исполняю обязанности исправника.

– Позвольте узнать, за что?

– По вашей вине, милостивый государь, при разгоне бунта в Дареевске убили много народа. Да и черт бы с ним. Батюшку убили, а он дворянин, и покровители высокие в столице у него были. Да и в епархии возмутились, самому императору прошение написали, чтобы наказать виновных. Кстати, и губернатору немало досталось из-за вас, голубчик.

– Неудобно получилось, – сконфузился помещик.

– Вам-то что, вы в стороне остались, а вот должностные лица пострадали. Да еще вот и жалоба на вас поступила от дворянина Миклашевского.

Исправник поставил на вид помещику его недостойный дворянина поступок и отметил, что обиженный Миклашевский так дело не оставит. Он уже написал письмо губернатору, а у того зуб на Ханенко имеется.

– Мне жаль, но я, со своей стороны, должен не только осудить ваш поступок, господин Ханенко, но принять соответствующие меры, – заявил чиновник.

– Может, как-то договоримся? – привычно предложил помещик.

– Нет, никак мы не договоримся. Взяток я не беру, а честно служу нашему царю-батюшке и отечеству и действую согласно букве закона.

Помещик растерянно развел руками, спина вспотела, лицо предательски покраснело:

– Ну что ж, мое дело сделано, господин исправник. Вам принимать решение.

Он не совсем понимал происходящее: еще недавно при помощи денег он мог решить любой вопрос, а тут – стена непробиваемая.

– Я хочу предупредить, что вам грозит судебное разбирательство. Посему разрешите дать совет: для вас же будет лучше, если вы незамедлительно возместите господину Миклашевскому материальный ущерб за убитого гончака и принесете ему свои извинения.

– Да у него борзые, а не гончаки.

– Как борзые? Он что, псовой охотой занимается?

– Да!

– А вы?

– Мы охотимся с ружьями.

– Вот подлец, он меня обманул?

– Получается, так, – вздохнул с облегчением Ханенко.