– Молодец, Петруха! Отличился! Наливай еще!

Петр с удовольствием выпил и даже не поморщился, чего нельзя было сказать о помещике. С каждым стаканом он все больше хмелел, огненная вода забирала его разум и силы.

– Слышите? – насторожился Игнат. – Собаки лают, гонят кого-то, наверное.

– Это Миклашевский на охоту выехал, – рассудил Ханенко. – По этой дороге, у которой мы сидим, граница наших владений проходит. Неприятный человек, борзыми зверье травит.

– А они почему ружьями не пользуются? – спросил Василий.

– А я почем знаю, все по старинке щи лаптем хлебают.

– Похоже, в нашу сторону зверя гонят? – рассудил Игнат, вслушиваясь в усиливающийся громкий лай собак.

– Пускай гонят, у нас добыча уже есть, – соловыми глазами усмехнулся помещик. – Петруха, налей-ка нам еще по стаканчику, да домой будем собираться.

Лай собак с каждой минутой становился все громче. И вскоре всем стало видно, как с десяток высоких и худых борзых гнали лису, а за ними, намного отставая, скакали охотники. Рыжему хвосту не удавалось убежать, борзые догоняли.

– А где же вчерашний кабан? – недоуменно спросил помещик.

– Знать, барин, ушел в другие леса, – рассудил Игнат. – Люди Миклашевского, видать, вчера тоже кабанчика приметили и сегодня хотели взять, да только тот не стал дожидаться, когда на него облаву устроят.

Палевого окраса сука с белыми пятнами резво выскочила из кучи собак и в броске, на взлете, схватила жертву за шею и, пробежав несколько шагов, остановилась. Подняла лису перед собой, сжав зубы и немного постояв, бросила бездыханное тело на траву. Собаки окружили зверя и стояли рядом до появления охотников, которые спешили к месту схватки, чтобы согласно обычаю тут же забрать еще не растерзанную добычу.

Одна легавая белого цвета с коричневыми пятнами выскочила на поляну прямо перед расположившимися на привал охотниками. Рослая, длинномордая, она не поняла, куда попала, и растерянно смотрела на незнакомых людей.

– Гляди, плоская, как доска, – возмутился помещик. – Стреляй ее, сынок!

– Зачем?

– Она в наши владения забежала.

– Ну и что, сейчас убежит.

– Я не позволю, чтобы чужие псы бегали по моей земле. Петруха, стреляй ее.

– Барин, может, не надо?

– Ах вы мерзавцы!

Помещик схватил свою новенькую двустволку и прицелился.

Грянул выстрел; когда дым рассеялся, все увидели на траве бездыханное тело собаки.

Тут же появился Миклашевский. Не слезая с коня, глядя в упор на Ханенко, зло спросил:

– Что это значит?

– По праву собственности, – пьяно пробормотал Ханенко. – По праву…

Проснувшись поутру, Ханенко не помнил происшедшего накануне. Прошел в горницу, налил полный стакан воды и залпом выпил.

Вдруг охнул и опустился на диван, схватившись за поясницу.

– Татьяна! – громко крикнул он.

Через секунду жена стояла перед ним.

– Что случилось?

– Вот проклятая стреляет, аж искры из глаз сыплются.

– Застудил вчера, не иначе! – съязвила жена. – Я же говорила: не ездите на эту проклятую охоту… Посидел на земле – вот тебе и результат!

– Вели баню истопить. Прогреться мне надо.

С улицы незаметно вошел сын, услышав слова отца, с сочувствием сказал:

– Папа, у Игната тоже спину прихватило, даже ружье твое не смог почистить.

– Да, уже осень на дворе, земля холодом отдает, а мы расслабились. Думали, солнце светит и греет, как летом.

– Ага, оно светит, да не греет, – заметила жена.

Вечером следующего дня прискакал вестовой и передал письмо от исправника, который предлагал дворянину – помещику Ханенко Ивану Николаевичу – прибыть в уезд на аудиенцию.

– Вот шалапут! – рассердился помещик. – Даже поболеть не дает, видно, опять денег хочет! Сынок, собирайся, завтра вместе поедем в уезд.