Ей ещё повезло, что ноги не получили сильных травм, которые могли затормозить в передвижении.

Вот так и начинается новая страница в этой бренной жизни, когда нет никакого желания продолжать всё это. Как бы Мерелин хотела сейчас оказаться рядом с матерью и отцом, которые могли бы убедить её в том, что не всё ещё потерянно в этом мире. Но, увы, всё здесь насквозь прогнило и только из-за таких же, как она, простых людей.

***

Ничего не видно. Туман густой пеленой обволакивает стволы деревьев, скрывается меж ветвей лиственных кустарников, проворно проскакивает в узкие щели и прохладой обдаёт сильные ноги лошади. Она мягко ступает по мокрой траве, устало водит мордой, рыская испуганными глазами, потому что практически ничего не видит дальше собственного носа. Юноша дёргает поводья на себя, вынуждая кобылицу остановиться и недовольно фыркнуть. Впереди слышится странный звук. Деймон откровенно боится, так как недавно они узнали новость о смерти своих родителей и вынуждены были бежать из того пепелища, в которое превратился их родной дом.

Парнишка спереди хрипит, отхаркивает сгусток слюны и жалобно скулит, облокачиваясь спиной на сильную грудь брата. В горле дерёт, ему хочется только одного – хлебнуть глотка свежей воды и получить от этого незабываемое наслаждение. Прочувствовать, как прохлада живительной влаги сладостно протечёт по глотке, заполоняя желудок. Ноги немеют, между них болит ужасно после долгого сидения в седле. Шорох со стороны заставляет его обречённо что-то промычать себе под нос, медленно поднимая тяжёлые веки. Он поворачивает голову в бок, видя, как синие вены проступили сквозь кожу на запястьях Фрая, крепко сжимающего поводья.

На ресницах небольшими каплями осели частицы тумана, которые Леон смаргивает, концентрируя внимание на двух горящих огнях где-то в кустах. Паника молниеносно охватывает его тело, дыхание учащается. Лицо краснеет, губы синеют, а внутри всё содрогается. Прохладные ладони Деймона, коснувшиеся его предплечий, успокаивают, но не настолько, чтобы просто забыться, слезть с коня и пойти размахивать руками, всех отпугивая.

Гортанный крик вороны, сидящей поодаль на ветви толстого и уже многолетнего древа, пугает обоих парней, потому что её не видно среди плотной дымки тумана. Леон от страха хватается за сердце сквозь покрытую пятнами грязи и пота футболку, тяжело выдыхая.

– Я чуть копыта не откинул, – говорит Кэрнил, слыша позади себя несдерживаемый смешок. – Тебе весело, да? Урод… – он цедит сквозь зубы, злится сильно сколь ни на него, а на самого себя: за слабость и никчёмность.

Внутри юноши всё клокочет. Он понимает, что слишком ничтожен для этого мира, слишком глуп и слаб, чтобы перебороть свои страхи и победить их. Безумные мысли посещают голову безмолвными гостями, которые бестактно рассаживаются по своим местам вдоль всего пространства, начиная нашёптывать пугающие фразы: ты — никто, ты не способен, из-за тебя они умерли. Голова начинает раскалываться, по ней будто изнутри стучат в гонг тяжёлым молотом, а в груди сердце стремится выскочить наружу. Леон хватается руками за голову, сжимает со стороны висков, пытаясь унять неприятные ощущения. Фрай мягко прикасается длинными перстами взлохмаченных тёмно-русых прядей, начиная поглаживать.

– Успокойся, – умиротворённый бас позади слегка убаюкивает, позволяет забыться и прикрыть уставшие веки. – Тебе надо отдохнуть, – ласково произносит, аккуратно откидывая его голову себе на плечо, позволяя удобнее умоститься, невзирая на собственные проблемы и мысли в голове.