Марк и София переглянулись.

– Мы пробовали нестабильные клетки. Результат пока непредсказуемый, – сказал Марк.

– Пробуйте всё, – перебил мэр. – Нет времени на сомнения. Всё человечество под угрозой.

***

Тем временем в клинике омоложения Лея принимала очередную пациентку. Женщина, в отличие от остальных идеально выглядящих клиентов, выглядела слишком … живой. На её лице были морщины. Кожа потускнела. Взгляд был уставшим. На фоне идеальных посетителей она казалась пришелицей из прошлого.

– У вас… необычное состояние, – заметила Лея, сканируя её лицо.

– Я старею, – спокойно ответила женщина. – Лекарства больше не помогают. Клетки не обновляются. Я чувствую, как старость догоняет меня. Я не вынесу этого. Я хочу уйти. Навсегда. Я хочу оформить эвтаназию.

Лея молча открыла форму на экране. – Эвтаназия. Вариант B. Вас кремировать?

– Да. Пусть тело исчезнет. Бессмысленно оставлять пепел.

– Понимаю, – ровно ответила Лея. – Записано.

На ее идеальном лице не было ни тени сочувствия. Она не вздрогнула. Не отвела глаза. Не произнесла слова поддержки. Ни капли эмоций. . Только безупречная работа по протоколу.

Когда пациентка ушла, Лина вошла в кабинет дочери. Её глаза были полны боли.

– Ты не чувствуешь… ничего?

Лея быстро ввела данные и нажала «Подтвердить». Её лицо осталось неподвижным, как будто речь шла не о жизни человека, а о неисправной детали.

– Это просто решение. Старость – неэффективна, – ответила Лея без выражения.

– Лея…а если бы это была я, ты бы так же отреагировала? —Лина знала ответ, но все же решила спросить, —Скажи ты никогда не хотела семью? Детей?

– Зачем? Чтобы передать кому-то свои гены? Или для стакана воды? Мне это не нужно. Я собираюсь жить вечно, – ответила Лея, не отрываясь от экрана.

Лина замолчала. Она чувствовала что-то, что не могла даже сформулировать.. Перед ней – ее собственная точная копия. Но только внешне. Внутри… внутри – только тишина. Лина отвернулась. Слёзы подступили к глазам. Перед ней была её дочь. И одновременно – никто.

В лаборатории стояла звенящая тишина. Мониторы больше не мигали. Эмбрион, созданный из нестабильных клеток, развалился в структуре. Сбой был фатальным.

София сидела, сжав виски ладонями. Казалось, она пыталась удержать от распада не только себя – но и саму надежду.

– Всё. Конец, – прошептала она. – Мы не просто потерпели неудачу. Мы… подошли к краю.

Марк молчал. Он не мог смотреть на неё. На себя. На мир, который они не спасли.

– Может, всё было обречено с самого начала, – выдохнул он. – Мы пытались вернуть душу в то, что душу уже утратило.

Они оба посмотрели на растерянное лицо мэра. Его глаза близ ровно спрашивали «что дальше?…неужели это конец?».

– Это был наш последний шанс, – устало сказала София. – Мы перепробовали всё. Даже… то, что было на грани этики.

Мэр сделал несколько шагов вперёд, будто каждый из них отрывался от земли с усилием.

– Тогда перейдите за грань. Всё человечество – на грани исчезновения. Если есть хоть один способ… любой…

– Мы не можем клонировать душу, – перебил Марк. – Мы можем создать тело. Но не душу. В какой то момент люди подумали, что они Боги. Они захотели не просто управлять реальностью, они захотели создавать эту реальность. —серьезно сказала Марк— Мы слишком далеко зашли. Мы свергли Бога и встали на его место. И сейчас, когда мы понимаем, что зашли в тупик нам даже не к кому обратиться за помощью, нам некому молиться.

Марк замолчал. Мэр впервые выглядел не как властный глава, а как человек, который не понимает, что делать дальше. В его всегда уверенном и надменном взгляде теперь затаился страх. Та часть его сознания, которая все еще имела связь с чем-то большим, с чем-то очень хрупким, возможно с душой сейчас дрожала от испуга.