– К вам пришли, – раздался усталый голос пожилой женщины, которую Николай только что видел за стойкой. – Впустить?

– А кто там? – удивился Свиридов. Сердце неприятно екнуло, а мозг начал услужливо выдвигать предположения, кто мог явиться к нему так поздно вечером. С Алексеичем только что расстались. Андрейченко? Еще кто-то из полиции? А может… Алена? Вдруг начальник полиции все же поверил его, Свиридова, доводам?

– По документам прокурор, – равнодушно бросила дежурная. – Но без ордера, так что ежели велите не впускать – я и не впущу.

Свиридов невольно улыбнулся. Советская школа вахтера! Такую преграду непросто преодолеть даже прокурору.

– Я сам спущусь, – ответил он. – Минуту.

Прокурор действительно ждал у стойки. Куртку он снял и повесил на руку: в холле было душно. Мужчины настороженно смерили друг друга взглядами, но все же обменялись рукопожатиями, «как принято».

– Прошу, – Николай кивнул на кресла и маленький столик в углу, удачно скрытый от любопытных глаз кадкой с огромным цветком. – С чем пожаловали? Что-то еще случилось?

– А разве нет? – Взгляд у прокурора был все тот же, холодный и колючий. – У вас же постоянно что-то случается, Николай Егорович. Вы не заметили?

Он говорил тихо, вполголоса. Верхний свет в холле не горел, и шуметь было как-то неловко: гостиница все-таки. Да и «вахтерша» бы не позволила. На лицо прокурора падала тень от кадки с цветком, придавая ему что-то зловещее. Николай поежился и сел в кресло, жестом предложив сделать то же самое визитеру. Тот будто нехотя согласился и тут же принялся копаться в своем портфеле, доставая бумаги.

– Вы не заметили? – повторил он, выкладывая бланки на столик. – Не успели вы приехать – как на вашем объекте чуть не погиб ребенок. Стали готовить взрыв – человек серьезно пострадал, навсегда останется инвалидом. Разве вы не видите, что все ваши меры не помогают? – Он слегка возвысил голос. – Забор, охрана… Ничего не работает. Несчастья преследуют ваш объект, Свиридов! Нет, они преследуют вас! Лично вас!

Николай почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Слова прокурора эхом отдавались у него в голове. «Все несчастья из-за вас. Вы один в этом виноваты». Если честно, он сам буквально только что думал об этом. Костя, взрывник, налетевший глазом на арматуру, арест Алены… За последние дни произошло столько всего нехорошего, столько знаков напрямую указывало, что не надо браться за этот объект, этот взрыв… «Стоп, что со мной? – Свиридов тряхнул головой. – Я же точно знаю – мы делаем хорошее дело. Гипнотизирует он меня, что ли?»

– Вы что-то конкретное хотите узнать? – копируя холодный тон прокурора, спросил он, изо всех сил стараясь не поддаваться этому откровенному психическому давлению.

– Я пришел взять у вас объяснительную о происшествии на объекте. Пострадал человек. Это дошло до мэра. Он тоже умеет складывать два и два и заметил, что на вашем объекте постоянно что-то происходит. Велел мне взять это дело на контроль.

– Ну что ж, пишите, – Свиридов пожал плечами. – Сегодня, 4 апреля…

Прокурор молча записал объяснения Свиридова мелким непонятным почерком.

– Значит, вы подтверждаете, что все меры были приняты, все службы извещены, охрана стояла?

– Абсолютно. Все было сделано по правилам. Это просто несчастный случай. От них не застрахован никто.

– Да, но эти случаи преследуют вас! – Прокурор обличительно ткнул ручкой в направлении Свиридова. – Вы же видите! Не пора ли остановиться? Откуда вы знаете, что завтра на объекте не случится еще чего-нибудь ужасного? Непоправимого? – Он сверлил Николая взглядом. – И вы не сможете это предотвратить, а потом очень, очень пожалеете о вашем упрямстве! – прошипел он, стараясь не повышать голос.