Поэтому для ограничения отталкивания необходима вторая основная сила, а именно притяжение, которое препятствует улетучиванию в бесконечность. (Corpora per vim solam impenetrabilitatis non gauderent definito volumine, nisi adforet alia pariter insita vis attractionis cum illa conjunctim limitem definiens extensionis. Monadol. Phys. Prop. X) Если бы действовало только притяжение, то материал сжался бы в одну точку, и, следовательно, так же как если бы действовало только отталкивание, то возникло бы пустое пространство, но не тело. Если же сила притяжения и сила отталкивания, взаимно ограничивая друг друга, взаимодействуют законным образом, то возникает то, что называется телом. Таким образом, можно объяснить феномен заполняющей пространство, непроницаемой материальности, а также логезию, адгезию, упругость и ряд других свойств материи, которые в глазах эмпириков являются первичными явлениями, но могут быть выведены из основных принципов динамизма как вторичные следствия. Тела – это заполненные силой пространства, наполненные заполняющими пространство силами.27 Материя заменяется силой как основой метафизики природы. – «В начале была сила».

При сопоставлении этих двух теорий следует иметь в виду, что понятие силы, хотя и темное, загадочное, почти напоминающее схоластический qualitas occulta, совершенно неизбежно, и без него «механика атомов» была бы совершенно невозможна. Даже корпускулярный теоретик не может обойтись без нее. Что бы делали и чем бы были корпускулы, если бы они не работали, если бы они не оказывали силы? Сила невидима, и мы не знаем, из чего она состоит; но она существует, потому что она действует. Сила – это загадка, но и материя тоже, и загадка силы не более загадочна, чем загадка материи. Материя без сил была бы нулем, вакуумом, бессмысленной, бессильной вещью. Сила невидима; но так же невидимы и атомы, независимо от того, считаете ли вы их корпускулами или точками. Невидимость атомов – не лучшая невидимость, чем невидимость сил; и атом или корпускула без сил и силовых эффектов, совершенно бездейственный, неэффективный атом, был бы так же хорош, как purum nihil. – Галилей, основатель нашей механики и всего теоретического объяснения природы в более позднее время, ввел в науку понятие силы (vis acceleratrix) одновременно с понятием инерции. В противоположность аристотелевской теории тяжести и легкости он объясняет притяжение земных тел постоянной силой притяжения Земли, которую можно сравнить с притяжением магнита к железу, и затем объясняет как равномерно ускоренное движение падающего тела, так и, со ссылкой на теорему о параллелограмме сил, параболическую траекторию брошенного тела из инерции и силы притяжения. Однако Ньютон перенес принципы Галилея с земных тел на Вселенную, признал земное тяготение частным случаем космического тяготения, обобщил теллурическую механику в механику небесных тел – mseaoiqus cäiests – и вывел движение планет, лун и комет из тех же принципов, из которых выведено движение падающего и брошенного камня. Даже если предположить, что явления тяготения когда-нибудь удастся свести к картезианским вихрям или к какому-либо другому контактному действию невидимых сред, эти вихри и эти «невидимые» среды все равно превратятся в неэффективное, бессильное ничто, если отказать им во всех действующих силах. Без сил нет ни механики звезд, ни механики земных тел, ни механики атомов. Таким образом, динамизм заслуживает решительного предпочтения перед демократической и постдемократической корпусной теорией; Именно потому, что она объясняет меньше принципов, чем последняя, потому что она гораздо глубже своего соперника спускается в объяснении явлений, потому что она признает явление физического расширения и заполнения пространства, которое корпускулярная теория принимает как необъяснимый факт, как следствие действия сил, без которых корпускулярный теоретик тоже не может обойтись, потому что она тем самым в большей степени удовлетворяет методологическому принципу «principia of temere esse multiplicantia».