Сама того не замечая я погладила мамину руку, но вдруг она быстро отстранилась. К тому моменту она уже стыдилась своих рук, да и не только их. Она знала, что умирает. Она чувствовала, что ее время подходит к концу. Я тоже это чувствовала. Мне было страшно.

– Ну, хватит нежностей, доченька, – тихо сказала она. – Иди спать. Раз тебя сегодня вызвали, значит, теперь будут вызывать часто. Тебе нужны силы. Иди спать.

Мама поцеловала меня в макушку, и я пошла спать. Я ничего не сказала про то, что случилось в хозяйском доме. Не стала беспокоить маму, на ночь глядя. Ей это было бы не на пользу.

На следующий день хозяин повез свою жену в больницу, чтобы наверняка убедиться в моем неправильном диагнозе, но был жутко разочарован, когда мой диагноз подтвердился.

– Аборт, – заявил он жене, когда они возвращались домой.

– Я подумаю, – холодно ответила Илина. – Ты не имеешь права меня заставлять.

– Хорошо, но учти, что возиться со всем этим дерьмом, ты будешь сама, – равнодушно предупредил Герман супругу. – На меня не рассчитывай.

– Я давно на тебя не рассчитываю, – огрызнулась Илина, которую ужасно оскорбила реакция мужа на собственного будущего ребенка.

Все же, прожив столько лет вместе и уже имея двоих детей, Илина мечтала о другом отношении и к сложившейся ситуации и к себе.

– Думаешь, покажешь мне зубы, и я стану добрее? – с ледяным высокомерием спросил Герман, приправив его кривой улыбкой на лице. – А, ты не думала, что в твои сорок пять лет это все совсем не к месту? Зачем нам ребенок? К тому же еще одна девочка. Мне это не нужно. Я все сказал.

Хозяйка вернулась домой физически разбитая и морально уничтоженная. Третий месяц беременности, а она ничего не заметила и не почувствовала. Она ненавидела себя за это. Она страдала, но меня не позвала. Позвала мою маму.

Вечером того же дня уже весь дом знал о том, что хозяйка в положении, потому что та приняла непоколебимое решение – рожать. Герман был зол, как черт, но ничего сделать не мог. Ему оставалось только смириться, и он это сделал, но глубоко внутри, пообещал себе, что непременно отомстит жене за эту выходку.

Филипп и Ника Штырь отнеслись к новости с ужасом. Они больше никого не хотели, поэтому встали на сторону отца. Они уже и наследство поделили между собой, еще при живых родителях.

Первым делом Ника забежала в родительскую спальню и, визжа, как раненая свинья, принялась отчитывать мать. Позже к ней присоединился старший брат, который тоже решил продемонстрировать свое недовольство. Крику было много. На этот крик прибежала Серафима, которая, по моему мнению, была единственным человеком в доме, который был рад появлению новой жизни. Она выгнала детей из комнаты, потому что считала, что имеет на это право. В конце концов, она их вырастила.

– Глупые поросята, – причитала тетя Серафима, шлепнув Филиппа полотенцем по спине. – Разве можно так себя вести с матерью? Неблагодарные создания. А, ну-ка, кыш отсюда! Быстро уходите!

Брат с сестрой, бурча себе под нос, нелестные высказывания в сторону кухарки Серафимы, покинули родительскую спальню. С того дня дом как будто сошел с ума и все в нем начало потихоньку меняться.

Глава 3

Мне известно, что так было не всегда, и мир когда-то был другим, и люди в нем были другие. В основном, я знаю это из рассказов тети Нелли, нашей соседки. Правильнее будет сказать не нашей соседки, а наших хозяев.

Нелли Купцова жила в доме напротив. Эта красивая, пожилая женщина всегда была добра ко мне. Иногда она просила Илину отпустить меня к ней в дом, якобы для несложной работы, но на самом деле это был лишь предлог. Тетя Нелли никогда не просила меня что-то делать для нее и этим нравилась мне еще больше.