Глава 2

– Я сама.

Так чаще всего говорила моя мама.

– Я сама.

Говорила она всегда, когда в хозяйский дом вызывали Сильного.

– Я сама.

Твердила она, оберегая меня из последних сил.

Естественно, что это не осталось незамеченным. Усталый вид матери не просто говорил, а уже кричал о ее бессилии, но она стойко переживала это и продолжала приходить к хозяевам одна. Я уверена, что она никогда бы не отправила меня туда, если бы не один случай.

Была середина октября. Не люблю октябрь. До моего шестнадцатилетия оставалось совсем немного. День рождения у меня десятого декабря, прям как у мамы. В общем, в один серый октябрьский вечер к нам в дом постучались. Мама медленно встала с отцовского стула и направилась к двери. На пороге стояла Наташа, девушка, которая работала в доме хозяев. Там, под чутким руководством главной кухарки Серафимы, Наташа выполняла поручения всех членов семьи Штырь.

– Проходи, Наташа, – сказала мама, стараясь быстрее пропустить девушку в дом, чтобы из него не ушло тепло от печи, через открытую дверь. – Я сейчас соберусь. Присядь пока.

– Извините тетя Домна, но я не за вами, – смущенно ответила Наташа. – Меня послали за Ясей.

Словами не передать, какой ужас застыл в глазах мамы. Ее колени ослабли, и она тихо опустилась на отцовский стул.

– Почему? – еле слышно спросила она.

– Я не знаю, тетя Домна, – ответила девушка, перетаптываясь с ноги на ногу. Было видно, что ей неловко, но она это и не скрывала.

Я сидела на стареньком, клетчатом диване, возле печки и вязала для мамы шарф. Тогда я любила вязать. Это меня успокаивало. Как только я услышала свое имя, я отложила вязание и встала.

– Я готова, – сказала я, ликуя в душе от мысли, что это может продлить жизнь моей маме. – Пошли, Наташа.

Лия, которая сидела в кресле у окна с очередным любовным романом в руках, лишь хмыкнула и бросила на меня секундный ядовитый взгляд. Мама продолжала сидеть без движения.

Все так, как должно быть. Это правильно. Это спасет маму…. Об этом я думала, когда натягивала свои перчатки, надевала пальто и ботинки и натягивала шапку. Оглянувшись на пороге, я увидела, что моя мама плачет. Я никогда не видела, как она плачет. Никогда. В мое сердце, будто самолет врезался. Это лицо в слезах навсегда осталось в моей памяти.

Я быстро вытолкала Наташу за порог и захлопнула дверь. Было уже поздно, и дорогу нам освещала луна и несколько фонарей. Уже пахло зимой. Погода стояла противная, и жутко раздражал постоянный ледяной ветер. Не люблю октябрь.

Я часто бывала в хозяйском доме, так как моя обязанность заключалась в том, чтобы быть у всех на побегушках. Мне давали разные поручения, но только те, которые я была способна выполнить, не снимая перчаток. Меня берегли для чего-то важного и вот это важное, видимо, настало.

Я хорошо помню тот вечер. Меня сразу провели в хозяйскую спальню, в которой собрались все члены семьи Штырь. Это слегка удивило, но по моему лицу всегда было сложно распознать какие-то эмоции, а вот по лицам моих хозяев можно было понять все. Все они были недовольны и раздражительны, хотя хозяйка, которая лежала на кровати имела неоднозначный вид.

Увидев эту картину, до меня мигом дошло, зачем меня вызвали. Хозяйка заболела. И, по-моему, у нее что-то серьезное, раз в ее комнате пасется все семейство. Я не стала ничего говорить, не принято, пока тебя не спрашивают. Я сразу стянула с себя перчатки, давая всем понять, что знаю, что меня сюда позвали ни чай пить. Снять пальто и шапку мне не предложили, а разуться заставили у самого порога, чтобы не таскать в дом грязь. Хотя хозяева ходили в обуви, но у них, должно быть, грязь другая, не такая, как у меня.