– Не хочу.

– Ариа? – Уильям надевает монокль. Не знаю, зачем он это делает. У него есть очки. Они висят у него на шнурке на шее, но он всякий раз достает этот старый монокль. – Зачем ты надела эту хипповую шляпу?

– О, – слышу я голос Кейт, доносящийся откуда-то из середины, – это ты в «Таргет» купила, да, Ариа?

Нет. Только не мое имя. Нет, нет, нет.

Уилл закатывает глаза:

– Вряд ли в «Таргет» есть хипповые шляпы, Кейт.

– Но они там есть! – Духовная Сьюзан, наша возвышенная учительница по танцам, машет фиолетовым шелковым палантином, чтобы привлечь к себе внимание. – В отделе костюмов, рядом с ассортиментом мазей от грибка стопы.

Мне становится жарко. Не просто жарко. Я сгораю. Где-то в этом сарае сидит мой бывший парень, смотрит на меня удивительно теплыми медовыми глазами, разглядывает мою шляпу и думает о грибке. Я нервно сжимаю руки в кулаки и снова разжимаю их, перенося вес с одной ноги на другую.

– Харп, если ты сейчас же не найдешь два свободных места, – шепчу я, – я умру, по-настоящему, вот так, прямо здесь и сейчас.

– Впереди есть несколько, – невозмутимо говорит она, берет меня за руку и тянет за собой мимо рядов. Но вдруг она замирает на месте. – Не сюда.

– Что? – меня прошиб пот. – Ты ведь не серьезно? Иди дальше, Харп!

Уильям возмущенно шикает:

– Харпер, вечно ты мешаешь моим городским собраниям!

Она неуверенно прикусывает нижнюю губу. Все смотрят на нас. Серьезно, все. И одна пара глаз принадлежит Уайетту.

– Туда мы не сядем, Ариа. Там Нокс.

Ясно, у Харпер кризис. Это я понимаю. Между ней и Ноксом что-то произошло, и моя лучшая подруга, которая никогда ни к кому не испытывает чувств и не позволяет никому, кроме меня, приближаться к ней ближе, чем на два метра, в прошлом году, по «Скайпу», с огромными сердечками в глазах вдруг начала рассказывать мне о Ноксе слишком много такого, что я никогда не хотела бы знать. Так продолжалось несколько недель, пока он ее не бросил. Вот такие дела с Ноксом. Это было до того, как у него появилась Пейсли.

Я заставляю себя окинуть сарай взглядом, мысленно умоляя мозг автоматически отбросить лицо Уайетта, если оно появится. К счастью, это срабатывает.

– Харп, пожалуйста. Тут всего два места свободно. Я тебя прошу.

Харпер стискивает зубы и уже собирается просто уйти с собрания, но тут она замечает отчаянное выражение на моем лице под огромной, еще более отчаянной хиппи-шляпой, и покорно вздыхает:

– Ладно. Уговорила. Только рядом с ним сядешь ты.

– Поняла. Идем уже.

Я опускаю глаза и сосредотачиваюсь на зарубках на дереве: раз, два, три, семнадцать, пока мы протискиваемся сквозь ряды, и я с облегчением опускаюсь на свободное место.

– Ты своей шляпой угодила мне в глаз, Ариа.

Я моргаю. Рядом со мной Нокс потирает лицо, а Пейсли наклоняется к нему и широко улыбается:

– Привет!

Я отвечаю ей улыбкой:

– Привет.

Нокс вздыхает:

– Приветами они обмениваются, пока меня тут зрения лишают.

– Прости, но шляпа мне жизненно необходима.

– Без тебя было так хорошо.

– Я тоже по тебе скучала, Нокс.

– Тс-с, – глаза у Харпер вспыхивают, но она на него не смотрит. Уголком глаза я вижу, как она беспокойно ерзает на тюке сена. – Мне для счастья в этом году не хватает только сделать презентацию «Яркие моменты Хэллоуина в Аспене».

Нокс наклоняет голову:

– Спорим, это будут тыквенные сани?

– Ничего подобного, – возражаю я. – Они были два года назад. Уилл каждый год делает что-то новое.

– А может, он наденет костюмы на лошадей, – пробормотала Пейсли. – Салли зашугает весь город.

– Ее и без костюма весь город боится, – отвечает Харпер, но тут же прикусывает губу.