Вера скоро засопела. А к Толе сон никак не шёл.
«Белые цветки черёмухи на фоне ночи и белые звёзды… Но только не белый флаг. Мы ни за что не сдадимся! – Он пошарил по траве, нашёл сучковатую ветку и поднял её в небо, словно прицеливаясь из винтовки. – Ну? Где там самолёт с чёрными крестами?»
Рядом скрипнуло. Толя вздрогнул. Мама вышла из дома.
– Чего не спишь? – шёпотом спросила она.
Толя отшвырнул ветку и вскочил на ноги.
– Не могу я тут. Зачем ты Вере сказала, что если во дворе лечь, то бомба нас не тронет? Ну вот сама подумай: вдруг самолёт…
– Ну что ты как маленький? – прервала его мать. – Она же совсем не спит – боится. А днём потом как сонная муха ходит. Так хоть отдохнёт. – Она потрепала Толю по голове. – Хочешь, иди на печь. А я здесь.
Толя насупился и помотал головой.
– Нет. – И, стряхнув лепестки с одеяла, забрался под него.
«Никакой я не маленький, – подумал он и стал убеждать самого себя: – Я всё понимаю. И Верку защитить смогу, если надо будет. Вот даже под черёмухой стану спать, чтобы ей не было страшно». И глубоко вдохнул терпкий аромат висевших над головой цветков.
Сундук без зайца
Вера с Толей помогали маме завязывать пожитки в простыни: по репродуктору объявили распоряжение собирать вещи и эвакуироваться.
Дед Григорий копал в огороде яму.
– Готово! – крикнул он. – Опускаем?
Вера с Толей выбежали из дома.
На грядке стоял расписанный цветами и листьями сундук с драгоценностями: мамина шкатулка с кольцами, брошками и жемчужным ожерельем, хрустальная ваза, семейная фотография, рубашки, платья и Верины валенки.
Мама вышла, поставила на траву котомку из простыни и подошла к сундуку.
– Хорошо, – сказала она и взялась за крышку.
– Подожди, не закрывай! – крикнула Вера и бросилась в дом.
Скоро она выбежала оттуда с матерчатым зайцем и застыла с ним на пороге.
Мама улыбнулась и поторопила:
– Давай клади. Место есть.
Но Вера вдруг прижала зайца к себе.
– Нет. Я с ним пойду. Он со мной будет.
Мама кивнула, захлопнула крышку и щёлкнула замком.
«Закрыта наша прошлая жизнь», – подумала Вера, когда дед спустил на верёвках сундук. А когда в яму полетела первая лопата земли, шмыгнула носом: – «Похоронена».
– Ну ты чего? – приобнял её Толя. – Мы же на время только уходим. Вернёмся. Но зайца всё равно нужно будет дома оставить. У нас вещей много. – Он немного помолчал. – А с собой, на руки, кошку вон возьми, Басю. Мурка и Муся – те умные, сами пусть бегут. А Баська потеряется ещё. А?
Тут вдалеке послышалась стрельба, и все заторопились.
Зайца Вера спрятала под двумя подушками – ведь и дома должен кто-то ждать! – и побежала ловить Басю.
Когда с ней на руках Вера выбежала во двор, мама уже перекинула через спину коровы узлы с едой и вещами. Толя одной рукой придерживал переброшенный через плечо мешок с одеждой, а другой с трудом нёс бидон, чайник и лопату. Выстрелы раздавались уже, казалось, совсем близко. Толя сделал несколько шагов вперёд. Лопата выскользнула и упала в траву.
– Я понесу, иди, – бодро сказал дед Григорий и поспешил помочь. – Мне хотя и без двух годков сто, а силёнки есть ещё. – Он подмигнул Вере.
Она прижала Басю покрепче.
– А куда мы… идём? Бежим куда? – спросила Вера, когда их улица осталась позади.
– В лес пойдём, подальше от фашистов, – ответил дед и кивнул в сторону дороги: – А вон вижу и Настасья со своими. Догоняйте их.
Впереди по дороге, идущей из города, шли двоюродные Верины братья и сестра, облепив со всех сторон тётю Настасью.
– Боря! – позвала Вера и, перехватив кошку поудобнее, побежала.
На дороге было шумно. Женщины, дети, коровы, запряжённые в телеги с плотно набитыми мешками. Тюки, ковры, чемоданы…