Итак, на нашем совещании, начало которого я описал в предыдущей главе, Александр Иванович дал ценные указания (или, можно сказать, определил фронт работы) и отбыл в неизвестном направлении с неизвестным сроком прибытия обратно. Звучало всё просто и понятно: всё протереть, всё ненужное убрать, все экспонаты разместить в витринах. За розами ухаживать, всегда быть готовым накрыть чайный столик на пять персон.

– И самое главное, – чеканя слова словно монеты, сказал Александр Иванович. – Быть готовым принять любого (ЛЮБОГО!!!) посетителя!

Слово «любого» тремя восклицательными знаками и большими буквами выделил я. Гуамоколотинг выделил его отдельным звонким карканьем и маханием крыльев, так что я понял, что это очень важно. А что я хотел? Каков Музей – такие и посетители.

Следующие три дня я занимался наведением порядка.

Начал сверху вниз.

На Балконе собрал всю мебель к кухонному углу, помыл полы, протёр сухой тряпкой, всё вернул на свои места, а как только закончил, услышал:

– Пять персон! Помнишь?

И без говорящей вороны я помнил слова Александра Ивановича. Собственно, искать тарелки, блюдца и чашки не пришлось. Надо было только всё помыть.

– Пять! – каркнула птица.

Я обернулся. Гуамоколотинг занимал место на низком стеклянном столике.

– Это очень важно! – повторил он. Я стал демонстративно считать тарелки и чашки.

– Видишь? – сказал я. – Пять! На пять персон!

– Не забудь о розах, маленький принц!

– Я не принц! – огрызнулся я. Уж не знаю, откуда он брал все вот такие свои колкие замечания, но периодически он произносил что-то такое, чего я вообще не понимал. Кстати, видимо, я должен был понимать… От этого ещё больше злился.

Роз было много. Я принёс чёрный мусорный мешок, надел перчатки и стал выбрасывать уже засохшие цветы. Их было довольно много. Гуамоколотинг вился вокруг меня и всё время что-нибудь приговаривал:

– Вон, ещё справа!

Я видел. Просто был занят другим.

– Засыпь ямку! Она здесь не нужна!

Да, действительно, после того, как я вытащил с корнем засохший цветок, осталась довольно внушительная ямка. Разумеется, я не собирался всё оставлять так. Но и всё сразу я делать не успевал.

– Их надо полить!

Тоже мне открытие! Сам знаю!

Гуамоколотинг постоянно менял места своего пребывания. Каждый раз его голос раздавался с неожиданной стороны, что раздражало ещё больше.

– Криворукий ты какой-то! – в какой-то момент раздалось над моей головой. Я попытался увидеть птицу, но она уже переместилась куда-то ещё.

– Слушай, Гуамоко…

– Да? – перебила меня птица уже из-за спины. Я поворачиваться к ней не стал.

– Ведь цветам нужно солнце… А здесь всегда ночь…

– Здесь такие цветы и такая ночь, что ничего привычного здесь не нужно!

Я думал ещё что-то уточнить, но птицы каркнула уже из-за левого плеча:

– Как такое можно не понять! Наберут по объявлению!

Я думал возразить, что объявления кто-то пишет, но по хлопанью крыльев понял, что птица резко взмыла вверх и куда-то улетела.

– Гуамоко? – позвал я. Никто не отозвался.

С розами я провозился никак не меньше часа. Только потом спустился вниз. Гуамоко сидел на спинке дивана в большом выставочном зале.

– Работы очень много! – отрывисто гаркнула птица. – Где ты есть?

Я не видел никакой работы. Некоторое количество пыли, надо было протереть. Ещё расставить витрины и что-то туда положить. Почему он всё время подчёркивает, что здесь много работы?

– Монеты! – хрипло кричала птица. – Безымянные Монеты!

– Что с ними? – спросил я.

– Надо разложить Безымянные Монеты!

– Где они?

Безымянные Монеты, оказывается, были в нижнем ящике книжного шкафа. Лежали довольно-таки тяжёлым грузом в белом холщовом мешочке. Довольно, кстати, увесистый.