В «Алфавите 12 языков» Постель указал на еще один важный мотив занятий арабистикой – изучение арабской науки: «я даже не стану перечислять все разделы науки, замечательнейшим образом изложенные авторами на этом языке»47. Это направление, впрочем, имело незначительное развитие до конца XVI в. Только в 1590-х гг. в Италии издали полный текст «Канона» Авиценны, географию Мухаммада аль-Идриси, «Элементы» Евклида и другие сочинения по-арабски, но и эти книги не были предназначены для европейского читателя, лишенного полноценной арабской грамматики и словаря: их планировали продавать на Востоке (Bobzin 2013, 23–29).
Открытию восточных языков на первых порах сопутствовала неопределенность в новолатинских глоттонимах. Так, весьма многозначным оказался термин халдейский язык48: во-первых, халдейским называли язык некоторых ветхозаветных книг (пророков Даниила и Ездры), то есть «библейский арамейский»; во-вторых, этот же термин относили и к языку более поздних еврейских сочинений – Таргумов (переводов библейских книг) и Талмуда. Описание этой разновидности арамейского содержат грамматика и словарь С. Мюнстера («Chaldaica grammatica» и «Dictionarium Chaldaicum» – оба вышли в 1527 г.). В-третьих, обозначение chaldaica lingua применяли к арамейскому языку восточных христиан, то есть сирийскому. В-четвертых, в результате ошибочного предположения Иоганн Поткен (ок. 1470 – ок. 1425) посчитал «халдейским» изданный им эфиопский перевод Псалтыри (1513, 1518). К. Пелликан, С. Мюнстер и Г. Постель не согласились с таким определением, назвав язык публикации индийским49. Отождествление халдейского и эфиопского оспаривал также Тезео Амброджо дельи Альбонези (1469–1540) в «Introductio ad Chaldaicam linguam» (1538) (Wilkinson 2007, 20–21). Обе точки зрения отражены в «Митридате» Гесснера. Так, в главе «De Chaldaica lingua» сообщается об использовании халдейского языка в Эфиопии и Египте50; в главе об эфиопском Гесснер, приведя эфиопские тексты молитвы «Отче наш» и Песни Симеона Богоприимца, делает вывод о близости («in multis congruere») эфиопского и древнееврейского51, а затем цитирует «Халдейскую грамматику» Мюнстера (Münster 1527, 13–18), где показаны сходства и различия «индийского» (эфиопского) и халдейского языков (на лексическом уровне) и отрицается их тождество52.
Библейская экзегеза XVI в. была тесно связана с занятиями гуманистов и во многом основывалась на тех же филологических принципах, предполагая изучение первоисточников на языке оригинала, что позволяло издать стандартный текст (с учетом разночтений в рукописях) и сделать его новый перевод на «хорошую» латынь (Hall 1963). Из истории двуязычных изданий Нового Завета, подготовленных Эразмом Роттердамским (первое вышло в Базеле у И. Фробена в 1516 г.), известно, что «улучшение» евангельского текста, с одной стороны, происходило за счет использования более надежных (как казалось) и полных рукописей; с другой стороны, Эразм сравнивал греческий оригинал с Вульгатой и на основе этого вносил исправления в оба текста; затем (в 1519 г.) он предложил собственный латинский перевод Евангелия (Мецгер, Эрман 2013, 152–159). Расположение текста на страницах издания Эразма также свидетельствовало о гуманистических предпочтениях автора: привычному облику изданий Вульгаты, в котором текст был окружен обширным комментарием