– Я даже не представляю, – состроила хитрую улыбочку я, – с каким процентом ты вернешь себе эти фишки, когда я вместо Крошки заполучу наследство Богданова. И сколько ты потеряешь, если в самый последний момент я запорю какой-нибудь левый косяк. Или, к примеру, если мы с нашими новыми ксивами решим рвануть отсюда куда-нибудь на Дальний Восток и начать там новую честную жизнь. Так заштрихуемся[28], что вовек нас не найдешь… Андрюша, я не желаю тебя мастырить[29] и тем более брать на понты, – продолжила я, выдержав паузу и с удовольствием наблюдая за тем, какую кислую рожу скорчил Андрей. – Просто напоминаю, что мне беспроблемно устроить тебе большой маракеш[30]. А еще напоминаю, что если я взяла на себя какие-то обязательства, то выполнить их мне помешают лишь форс-мажорные обстоятельства. Своим словом я дорожу, и хотя никакого слова не давала, все равно считаю необходимым помочь тебе в той афере с наследством, что ты замутил. Так что можешь спать спокойно и считать, что разговор о машине был обычной бодягой. Не надо нам ничего, перетопчемся. А я с тобой – до конца. Если, конечно, ты сам вдруг не выкинешь какой-нибудь фортель, который мне не понравится. Вот такие дела, дорогой…

Уж не знаю, поверил он мне или нет, но только через два дня, возвращаясь из леса, мы с Дианой обнаружили у подъезда блестящую «А-шестую» и грустного Андрея возле нее – ключ от квартиры мы у него отобрали еще неделю назад.

– Где вас носит? Я здесь болтаюсь уже три часа, – устало вздохнул он и протянул мне техпаспорт и ключи от машины с брелоком сигнализации.

– Грибы искали. Смотри, полный пакет. – Я заглянула в техпаспорт. «Ауди» выпуска 98-го года был зарегистрирован на Викторию Карловну Энглер. – Ты лапка. Спасибо, – только и смогла сказать я и, кажется, впервые в жизни позволила себе поцеловать Андрея в небритую щеку. – Пошли жарить грибы, дорогой. И улыбнись, не будь таким букой.

Весь вечер Андрей опять подкатывался к Диане, та снова строила из себя недотрогу, торчала возле плиты, потом на скорую руку перекусила и вообще свалила, сославшись на то, что ей невтерпеж прокатиться на новой машинке. Андрюшу мне в этот момент было по-человечески жалко, но я благоразумно заняла позицию стороннего наблюдателя, подозревая, что стервоза Диана замутила какую-то оперу. И не ошиблась.

Мы уже успели попить кофе.

Я уже успела выведать у Андрея, что через месяц нам вдвоем предстоит поездка в Гибралтар, где я должна начать играть роль дочери Василия Сергеевича Богданова и в одной из юридических фирм оформить права на наследство.

Андрей уже успел вызвать для себя из Петербурга такси…

…когда, наконец, вернулась Диана. С туго набитым пакетом, сквозь который отчетливо обрисовывались контуры нескольких бутылок.

– Вот, по пути прикупила пивка. И мартини, – Дина-Ди осторожно опустила на пол звякнувший пакет. – Хорошая тачка. Один к одному то, что нужно. Грех ее не обмыть. Так что впереди у нас скромненький разгуляй. Не торчать же нам здесь насухую целыми днями. Правда, Андрюша? – бросила она заговорщицкий взгляд на Андрея.

– Я пас. – Каких же усилий ему стоили эти два коротеньких слова! – Я уже вызвал мотор. Сейчас приедет.

– Как приедет, так и уедет. – Диана деловито выгружала на стол содержимое пакета: шесть бутылок пива «Холстен», мартини, «Посольскую» водку, две литровых коробочки сока, пять пакетиков чипсов и…

…две пачки презервативов «Протектор».

Я потухла.

Андрей похотливо сглотнул.

Такси пришлось возвращаться из Агалатова без пассажира.

…Почти всю ночь я провела без сна. Не в пример даже советским «хрущевкам» межкомнатные стены финского дома оказались такими, что не потребовалась бы и алюминиевая миска, чтобы разобрать каждое слово, каждый шорох, каждое действие, что происходило в Дианиной комнате. А оттягивались там далеко не по-детски.