Замещать Эльзу на уроках тоже представляло собой одно сплошное удовольствие. Весь урок – и это было чрезвычайно увлекательно – превращался в квест. Постоянно приходилось разгадывать головоломку: что было задано классу на дом, на какой странице учебника прервался учебный процесс… Подменять коллег даже за деньги мало кому нравится, но все обычно идут на это без особого зубовного скрежета, так как неизвестно, когда тебе самому понадобится помощь. В бесконечных указаниях, которыми заваливают школы каждый месяц, ничего не говорится о каких-то особенных правилах замещения, но недаром мы, педагоги, обладаем педантичным и занудным подходом ко всем делам. Любому учителю ясно, что если ты оказался в роли заменяемого, то ты вручаешь замещающему клочок бумаги, в котором указываешь:

А) Что задавали к уроку на домашнее задание.

Б) Тему урока.

В) Номера упражнений, которые желательно бы выполнить в ходе урока.

Г) Что нужно задать на дом.

Любому, повторюсь, это ясно. Ну, почти любому. Эльза такими пустяками не заморачивалась: вот ещё, глупостями заниматься, бумагу без толку переводить. Разговоры с ней по этому поводу всегда проходили по одной и той же схеме:

– Что делать с твоим классом?

– Что хочешь.

– А что им было задано?

– Спросишь у какого-нибудь хорошего ученика.

Спрошу, кто спорит, ещё бы знать, кто из них там числится в хороших.

– А что пройти за урок нужно?

– Что хочешь.

– А на дом что задать?

– Всё равно, что хочешь.

Всё это напоминало картину старинной русской жизни «Барыня общается с дворней». Угадайте, кто барыня. В этом месте молодёжь поставила бы смайлик. Как говорила когда-то маленькая Яна, вылезая из-под ёлки где-нибудь 8 января: «Ни подарочка, ни говнаточка». И даже «спасибо» не полагается. Рылом не вышли.

Как-то раз в начале второй четверти все коллеги Эльзы оказались в довольно неприятной ситуации: Эльза попала в автомобильную аварию. Конечно, такого никому не пожелаешь: ехала поздним вечером, пошла на обгон фуры и врезалась в отбойник. Машина в хлам, ну да это хрен с ней. Сама Эльза покалечила правую руку, собирали по косточкам. Все остальные части тела, к счастью, не пострадали – так, лоб поцарапала. Обошлось. Весь ноябрь мы, не мяукая, вели за Эльзу её часы, тут и вопросов ни у кого не возникло. В декабре больничные Эльзе стали бесконечно продлять: то на недельку, то на пять дней. Мы бы, естественно, не мяукали и дальше, если бы Эльза не начала ежедневно мелькать в школе, занимаясь со своими учениками репетиторством. Покалеченная рука ей при этом нисколько не мешала, тем более что Эльза – левша. Недоумевая, мы аккуратно поинтересовались у нашего завуча младшей школы, долго ли нам ещё придётся впахивать как ломовым лошадям за человека, который каждый день приезжает с другого конца города, чтобы частным образом подзаработать немного деньжат.

Ну что сказать по этому поводу, зря мы это сделали, могли бы и догадаться, что на все наши робкие заикания ответят бумажным словом, о которое у нас в России разбиваются самые железобетонные аргументы: «У неё справка». Ладно, как скажете. И всё бы ничего, если бы не наличие в нашем районе платного детского развивающего центра «Кубик-рубик». Не знаю, как они там развивают математические и танцевальные способности детей, но с английским ситуация известна: в «Рубике» выполняют вместе с детьми (а чаще всего вместо детей) те самые домашние задания, которые им задаём мы в нашей богадельне. С недавних пор Эльза стала параллельно строить свою карьеру и в этом почтенном заведении (до её кандидатуры руководителям «Рубика» пришлось опуститься после того, как все остальные учителя нашей школы отказались от предложенной им чести. На безрыбье…). И в этом почтенном заведении она и появилась ровно через две недели после аварии. Вот после этой новости мы все хором и озверели. Значит, пусть школа оплачивает Эльзе больничный, а «Рубик» ещё и зарплатку подкидывает на бедность? Да и за репетиторство кое-что капает. Знамо дело, мелочь, а кошелёк чуточку греет. И правая забинтованная рука левше не помеха. Эльзе было на нас плевать, завучу младшей школы тоже – не ей же вкалывать приходилось. Стучать на какую-никакую, но коллегу директору мы не считали возможным. Ситуация стала просто невыносимой.