– Ветер тучами укрывает небо, а мужчина берет зонт - не только защищая от влаги, но и доказывая свою готовность быть опорой в самые ненастные времена.

Опорой… Ненастные времена?

– Что за пошлость, Бергман?

– Читай классиков, Варвара Александровна.

– Я на журналистике отучилась, всю классику перечитала. Что-то я не помню такой цитаты.

Рома подмигивает мне. И что?!

– Девушку от дождя спасу, но другого мужика, извольте. Тут каждый сам за себя.

Литератор хренов.

Делаю шаг в сторону, чтобы выйти из-под ига Бергмана и вступить в клан дождевых червей.

И, конечно, сразу попадаю ногой в лужу. Пытаюсь быстро из нее выбраться и подскальзываюсь.

– Черт!

– Варь, аккуратней. – Эд протягивает ладонь, чтобы не дать мне упасть, я не достаю.

А Рома подхватывает одной рукой за талию и, прижимая к себе, поднимает.

Утыкаюсь носом во влажную кожу на его шее. Невольно слизываю капли, отпечатавшиеся на моих губах. Они за пару минут уже напитались его вкусом.

Я тут же отталкиваюсь.

Рома переносит через лужу и опускает.

Теперь я точно не пойду рядом. Эд не поймет. И хоть бы он не заметил за зонтом этого безобразия.

Дождь усиливается. Барабанит по земле крупными тяжелыми каплями, брызги от упругого асфальта разлетаются во все стороны. Низ джинс уже насквозь промок.

– Надо было переждать, пока он закончится, – снова бубню и ускоряюсь. Ничего, догонит. Но Рома и не отставал. – Сейчас ноги намочу, не хватало еще заболеть. – Истерика накатывает, я хочу к Эду. В теплую кроватку, в объятия, а не этот треш. Не хочу таких тупых ситуаций. Нелепых совпадений. Бред какой-то.

Воссоединяемся наконец.

– Эдик, она у тебя капризная, – смеется Рома и передает мне зонт.

Мне. Я беру тут же. Наконец-то власть к клану перешла. В чем подвох, понять не успеваю.

Рома обходит меня со спины и без предупреждения подхватывает на руки.

Невольно оказываюсь в его личном пространстве. Как и он в моем. И эти пространства вновь пересекаются, объединяясь. Одной рукой как дура держу зонт, второй хватаю Рому за шею, чтобы не упасть.

– Отпусти, что ты делаешь! – Дергаюсь, но куда там… Он сильнее. Как и раньше попадаю под иго Бергмана.

– Эдик, не против? Я донесу ее до машины, а то намокнет еще, заболеет, мне ее брат голову открутит.

– Давай я лучше? – Обгоняет и встает на пути.

– Да. Лучше он. Отпусти.

Глаза в глаза.

– Эдик, аккуратно, – Рома кивает ему за спину, – машина сзади. – Пока Эд оборачивается и тормозит, Рома его огибает и идет дальше. – Я эту дамочку с шести лет ношу, – оборачивается и кидает ему через плечо, – то коленку разобьет, то головой треснется.

Грязно играет. Давит на Эда тем, что все ради меня. Зачем я вообще сказала про ноги? Лучше б молчала.

– Где уже чертова машина!

– Мне кажется, я заблудился. Дождь. Ни хрена не видно. Нормально зонт держи.

– Так отпусти меня и ищи, – руки подо мной ослабевают и я ухаю вниз. Неожиданно. Хватаюсь за шею сильнее.

Но тут же снова оказываюсь в руках.

– Шутка, – усмехается придурок.

Пальцы так и лежат на его шее. Большой задевает волосы. Они влажные, кожа горит от этого касания.

И я не должна, но делаю это. Как-то само собой, неосознанно большой палец скользит вверх по волосам. Щекотно от коротковыбритого затылка. Под кожей будто миллионы ежиков оживают и выпускают в меня колючки.

Это невозможно контролировать. Это невозможно прекратить даже по щелчку пальцев. Просто в меня вселились ежики и я попала под их воздействие.

Убираю руку на плечо.

С каждым его шагом ощущение его тела становится все ярче.

Запах его проникает сквозь поры. Останется же потом и не вытравишь ничем. Не перебьешь. Потому как на туалетной воде мы не экономим. Она вкусная и въедливая. Сучка.