А когда набираю ей сообщение, чтобы поговорить на ее условиях, узнаю, что я заблокирован. Перезваниваю, та жа история.

Да, я попал в точку со своими фотографиями.

Ладно, Варюш, ты же не думаешь, что у меня только один мобильный?

Настроение поднимается. Даже немцы уже не так напрягают. Я поднимаюсь и иду на кухню. Когда включаю свет, слышу шорох в клетке.

– Рррома, пррривет.

– Привет, Гомер, есть хочешь?

Сложности, это как раз то, что повышает аппетит и желание.

Гомер.

– Прррравильно! - отвечаю хозяину. Есть я хочу всегда, с возрастом стал хуже летать и этот спортсмен недоделанный посадил меня на диету! Кошмарррр! Я как исповедник у грешника. Вечно слушаю его печали... само собой стресс зажираю... Но вслух говорю: - Рррома, покорррррми птичку!

Насыпает строго ложку. Жмот. Но при этом открывает клетку.

– Пожри и иди полетай. Крылья разомни… Только без бомбардировки, а то сядешь на трое суток, как говорит прокурор.

- Благодарррррю! - отвечаю доморощенному тренеру, клюю корм, а потом степенно выхожу из клетки на променад. Рррромка мой ставит перед собой кружку кофе, садится на стул и рассматривает кого-то в телефоне. Расправляю крылья, несколько взмахов и пикирую на плечо хозяину... ба, да это же та девчонка!

– Крррасотка, крррасотка! - ночевала у нас как-то. Учила меня новым словечкам.

– Варвара замуж собралась.

Ах, Варвара…

– Варррваррра всегда прррава!

– Она? Права? Нет… Ничего она не права. Выходить замуж за первого встречного, я и чувств там никаких не увидел. что у нее, что у него. Играют спектакль для кого-то. Только плохо играют. Я не поверил.

Хе-хе... Злится. Люблю бесить хозяина!

– Варррвара всегда прррава! - повторяю. ...задело! Не зря она меня учила… А я запомнил, знал, что пригодится.

– Ага, как же. Права она.

– Варррвара прррава! - хочу сказать Ррроме, что Варррю надо отбить, но мой набор слов сильно ограничен! Надеюсь, разозлится и сам догадается!

– Слышь, адвокат древнегреческий, – хватаю попугая за клюв, – еще ни разу она не была права!

Больно же. Пячусь назад, пытаюсь выкрутиться и улететь. Точно Варвара права. Когтем царапаю хозяйскую руку, только тогда отпускает.

- Ррруки прррочь! Каррраул! Позорррр! - гля какой... чуть шею мне не открутил! Гомерр птица гордая, я буду жаловаться в Гринпис! Щас повыше взлечу и отомщу ему на любимую рубашку.

– Еще раз так скажешь, сделаю из тебя цыпленка табака. Понял? – Кивает мне.

– Кошмарррр! Варварррра! Каррраул! Рома варррвар! Варррваррра прррава!!! - как же, боюсь я тебя. Добавляю ещё пару непереводимых птичьих ругательств! Поднатуживаюсь и делаю дело, оставляя на рубашке след. И с чувством выполненного долга лечу в клетку. Пусть подумает о своём поведении.

Сажусь на качели спиной к нему и раскачиваюсь.

– Это я должен обижаться, а не ты. Живешь тут у меня, ешь, ругаешься, слово тебе никто не говорит, а одежда моя почему-то испорчена. Вот на сумму рубашки и лишу тебя корма. Грызи сухарь свой.

Качаю головой, сильнее раскачиваясь. Меня, великолепного Гомера, сравнить с каким то цыпленком. Я ведь и улететь могу. Куда там попугаи летают? На Гаити? Вот туда и сбегу.

Живи один. Кто тебя слушать будет? Нашел кому угрожать!

– Эй, братан, ну, прости... - Ромка стучит ногтем по прутьям клетки. За годы жизни с ним всякое было, Роман вспыльчивый, но отходчивый. – Правда, не права она. Ты бы видел, не жених, а так, одно название - продолжает хозяин. - Кого только Варвара выбрала… Эдя! Гондон штопаный!

Наверно этот Эдик невелика птица.

- Фееррррический дуррррень! - поддерживаю беседу как могу, ну хоть Рома улыбается.

- Точно, даже ты это понял, бро! – Рома расстегивает рубашку и кидает в ванну.