– Я попрошу меня скорее выписать, пока ты не передумал.

Надо бы проверить ее. Чем живет, что думает, нужны ли деньги. Новые незамыленные модели нужны всегда.

– Я не передумаю, раз обещал, но геройства не надо.

Я достаю из кармана вибрирующий мобильный. С работы.

– Секунду, – отвечаю своему юристу. – Мне надо идти, выздоравливай.

– Спасибо, – Вика улыбается и смотрит прямо в глаза, как будто ждет чего-то, а я не даю этого. – Заходи еще, я буду ждать.

Подмигиваю напоследок и выхожу из палаты.

– Роман Николаевич, еще раз по договору с немцами.

– Я уже сказал, мы не будем менять условия договора.

– Мы можем потерять их.

– Это они потеряют нас. У нас самая крупная сеть магазинов, крупнее заказ у них никто не сделает.

– Мы рискуем.

– Кто не рискует, тот…

– Не побеждает, – заканчивает Анна Анатольевна.

– Что там с переводчиком, будет?

– Нет.

– Тогда он уволен.

– Вы сами дали ему выходной, Роман Николаевич. Он заранее предупредил.

– Если судьба компании зависит от одного единственного переводчика, который не может присутствовать на важных переговорах, значит этот сотрудник нам не нужен.

– Роман, он знает десять языков и учит еще три. Посмотри, сколько человек он тебе заменяет. – Анна всегда любит поучить меня. Иногда по делу. Не спорю.

Выхожу из клиники и направляюсь к машине.

– Мне хочется одновременно кого-то уволить и одновременно рискнуть всем.

– Рома, тебя кто уже успел укусить за пару часов? Только недавно же говорили, все было нормально.

– Никто, – огрызаюсь в ответ, завожу автомобиль и отъезжаю.

– Не знала бы я тебя, поверила.

Когда Аня переходит на “ты”, она включает внутреннюю мамочку. Иногда мне этого катастрофически хочется. Как-то психотерапевт сказал мне, что я сам создаю такие ситуации, в которых жду, что меня будут учить. Я ненавижу, когда меня учат, поэтому к этому врачу я больше не хожу. А вот тем, кто чувствует, что со мной на самом деле, хоть показываю я совсем другое, я доверяю.

Даже не знаю, кто больше разозлил – Варя, что приехала не одна, или Эдик, который ни то, ни сё рядом с ней.

– На пятницу фотосессия была организована, – меняю тему, не хочу, чтобы Анна Анатольевна раскопала истинную причину моего настроения.

– Да, с Марковым договаривались.

– Хорошо, подтверди, чтоб был и пусть мне позвонит сегодня часов в восемь вечера, надо переговорить.

– Хорошо.

– Так что с немцами?

– Переспим с этой мыслью, утром решим.

– Только с мыслью спи, а не с девушкой, чтобы мысли не разбежались на утро от измены.

– Шуточки у вас, Анна Анатольевна…

– А я не шучу.

Усмехаюсь и отключаюсь. Кто вообще руководит в моей фирме?

Через полчаса возвращаюсь в квартиру. Бросаю на комод ключи, разуваюсь и, не включая свет, иду и ложусь на диван.

Хочу расслабиться. Собрать все мысли о завтрашнем договоре и обдумать. Их условия, конечно, не такие уж и критичные, но что-то мне не хочется на них соглашаться. Где она сейчас? С ним? Обнимаются? Целуются?

Наверное, да. Интересно, как она целуется сейчас? Договор с немцами, Роман Николаевич, а не Варя. Да, нужен переводчик. Десять языков он знает, видите ли. А насколько далеко она может высунуть свой язычок. Твою мать. Варвара. Ее проще не видеть. Тогда можно чем-то заниматься, ничто не мешает делам. Чем она дальше, тем меньше мыслей лезет в голову. Но когда появляется, все как кровь по венам и артериям стремится в одну точку. Все мысли сходятся на ней. У меня столько девушек было, забыть бы и отвлечься на кого-то, так нет. Варя, как доза дофамина, которую неистово ждешь и не получаешь. Заменяешь чем-то другим, но никак не подберешь нужную дозировку.