«Может, бросить эту школу?»

Она с детства мечтала о путешествиях, открытиях и… о НЁМ – сказочном прекрасном принце, который её обязательно полюбит. Но никак не с утра до вечера заниматься музыкой.

«Всё, больше там учиться я не буду! И сегодня же скажу об этом маме!» – решила Соня, но на душе отчего-то вдруг стало грустно и как-то пусто. Вспомнился тот день, когда она впервые увидела вблизи, что такое скрипка.

Раннее утро продиралось сквозь сон настойчиво и беспощадно: включенным в комнате ярко-жёлтым светом, запахом какао и пригоревшей каши.

– Вставай! – торопила Соню мама. Заглянув в очередной раз в комнату, скинула с неё нагретое за ночь одеяло. – Всё! Уже времени нет. Одевайся! Потом умоешься! – Положила рядом с ней парадно-выходное платье (синее, с юбочкой в складку, белым воротничком и красным бантиком), бельё и ненавистные колючие коготки.

Пассажиры плавно покачивались в такт автобусу. Сон крался по вискам, утяжелял веки, лез в глаза. Поддавшись ему, Соня смирилась и с завтраком, норовящим выпрыгнуть наружу, как скользкая лягушка, и с туго закрученным в три этажа шарфом, и с кусачестью шерстяных колготок.

– Проехали! – мама схватила Соню за руку и вырвала с насиженного места, как врач на днях – не желающий выпадать молочный зуб.

Битком набитый салон автобуса выплюнул их на остановку. Осенний воздух приятной свежестью ворвался в лёгкие. Непривычно колкий, с призвуками опавших листьев, пожухлой травы и первых заморозков.

– Опаздываем! Давай быстрее! – мама тащила Соню за собой по мосту над каналом, окутанным утренней туманной дымкой. – Сейчас уже придём! Смотри, сразу за мостом… Вон, видишь? Школа!

Вдруг мама, ахнув, начала заваливаться вперёд, словно высокое срубленное дерево, крепко сжимая в своей руке Сонину ладошку. Соня успела разглядеть её падение до подробностей – и полы расстёгнутого пальто, разлетающиеся в разные стороны на ледяном ветру, и размотавшийся шёлковый шарфик – в крупную розочку, и серёжки, горящие в мочках ушей сиреневыми огоньками, и пшенично-русые распушившиеся от влажности волосы… Прежде чем повалилась вслед за ней – ладонями и коленками к асфальту, обдирающему их лучше любой наждачки. Всему виной – водосток моста, в который Сонина мама второпях угодила ногой в изящной туфельке.

– Мам, зачем ты меня уронила?! – Соне хотелось плакать, но от неожиданности и обиды слёзы застряли комком поперёк горла.

– Вставай, быстрее! – мама отряхнулась, сгибая-разгибая одну ногу. – С тобой всё в порядке? Не ушиблась?

– Нет!

Молча они дошли до музыкальной школы.

– Простите, мы немного опоздали… – мама замялась на пороге кабинета, вместе с Соней, демонстративно отвернувшейся в другую сторону, будто бы она не с ней.

– Заходите-заходите! – учительница одарила их натянутой улыбкой. И началось сюсюканье. – Сонечка! Смотри – это твоя скрипка!

На столе лежал инструмент цвета оранжевых кленовых листьев. Опавших. Покрывающих землю мягким ковром в близлежащем парке.

Соня отвернулась.

– Надо же, какая серьезная девочка! – воскликнула учитель.

Это было уже слишком. Серьезной девочкой её ещё никто не называл. Запоздалые слёзы обиды хлынули из глаз. Жгучие, горячие. По раскрасневшимся щекам.

– Софочка, ты не хочешь познакомиться со скрипочкой поближе? – мягко у неё спросила мама.

Перестав рыдать, Соня посмотрела ещё раз на сияющий деками под ярким светом люстры инструмент. Как подарок в праздничной обёртке. И бережно взяла её в руки.

– Мам, я не хочу больше учиться в музыкальной школе! – решительно начала Соня прямо с порога под треск покрытого пылью старого электросчётчика.