– Я не люблю его… И никогда не полюблю, – прошептала я.

Отец скрестил руки на груди и довольно хмыкнул.

– Любовь – слабость, она делает из людей дураков. Она еще никогда не приводила ни к чему хорошему.

Внезапно гнев захлестнул меня с головой, я почувствовала как мой пульс запружинил то вверх, то вниз, а по венам заструился адреналин.

– Ты – настоящий тиран! Тебе всегда было плевать на наши с Климом чувства, поверить не могу, что мама столько лет прожила с тобой! Я бы скорее перерезала себе вены, чем смогла прожить всю жизнь с таким человеком, как ты!

Все случилось так быстро, что я даже не успела ничего понять. Рука отца поднялась вверх и в следующую секунду опустилась на мое лицо. Мою щеку обожгло резкой болью, я ахнула, из-за сильного удара потеряла равновесие и упала на пол. Мое бедро пронзила вспышка боли, когда я смотрела на ламинат в кабинете отца, и чувствовала, как к глазам подступают слезы.

– Больше никогда не разговаривай со мной в таком тоне! – грубый баритон отца послышался прямо над моим ухом. Внезапно я увидела носы лаковых туфель и. подняв глаза, увидела маму в дверном проеме.

Она тяжело дышала, будто только что пробежала марафон, ее глаза были широко распахнуты и голубые глаза лихорадочно скакали с моего лица, на фигуру отца.

– Уведи ее, не могу больше видеть ее! – жестко произнес отец, и, откинув низ своего пиджака в сторону, гневно сел за стол.

– Давай, Лика, вставай, – шептала мама и тянула меня за плечо. Я послушно поднялась на дрожащие ноги и схватила свою туфлю, которая отлетела к дверному проему, когда я падала. Проглотив всю свою гордость и обиду, я вышла с мамой в коридор нашего дома.– Жизнь тебя ничему не учит! Сколько раз я говорила не перечить твоему отцу, неужели за столько лет ты не поняла, что его не переубедить!

Мама держала меня за руку и нежно поглаживала ладонь, пока мы шли в сторону кухни. Это был один из немногих моментов, когда мама проявляла свою мягкость и ласку по отношению ко мне.

Мы вошли в кухню и мама открыла морозильник, достав оттуда пакет с кубиками льда для напитков. Я села на барный стул, скинув свои туфли с уставших ног, и следила за каждым маминым движением.

– Приложи к щеке, иначе завтра распухнет, – мама протянула мне лед, обернутый в тонкое полотенце, и я сделал так, как она велит. Завтра на моей щеке будет синяк, и на бедре тоже.

Мама тяжело вздохнула и покачала головой.

– Я так понимаю, твой выбор платья – это вызов? Когда-нибудь твоя дерзость тебя погубит!

Я молчала. В кухню вошел Клим в деловом костюме, который не успел снять после ужина с семьей Наварских. Его оливковые глаза, точь-в-точь, как и мои, исследовали мое лицо и остановились на пакете льда у моей щеки. Его глаза страшно заблестели – эта черта передалась ему от отца.

– Он опять ударил тебя? – оскалился мой брат. – Я покончу с этим!

Клим собирался выйти из кухни, но мама вцепилась в его плечи, а я быстро спрыгнула с высокого стула и встала перед братом, упершись руками в его грудь.

– Не нужно, Клим, не попадай в неприятности из-за меня!

Мой близнец отмахнулся от меня и отодвинул в сторону, но я вновь толкнула его в грудь.

– Перестань! Что ты сделаешь? Ударишь его!? Это ничего не изменит, отец никогда не перестанет портить нашу жизнь!

Клим остановился и посмотрел на меня. Даже мама замерла от моих слов.

– Сначала он продал тебя Наварскому, как лошадь на базаре, а теперь поднимает на тебя руку! Как я могу делать вид, что ничего не произошло?!

– Я сама виновата! Ты же знаешь, что я не знаю, когда нужно остановиться.

– Лика права, сынок, не нужно еще больше злить отца, – вмешалась мама и вновь потянула Клима за предплечье, как будто это могло его остановить.