От своих мыслей его отвлекла возня в детской. В комнате зашевелилась проснувшаяся Полинка, и Николай, отложив в сторону свои думы, отправился в ее комнату. Уложив Полинку и накрыв ее мягким одеялом, он накинул на плечи старенькую телогрейку, нахлобучил на голову шапку-ушанку и вышел на улицу подышать морозным воздухом и забрать из почтового ящика утреннюю газету. Возле калитки он встретил возвращавшуюся из магазина супругу, и они вместе с Анастасией вошли в дом.

Через несколько дней, Николай, как и запланировал ранее, уехал в командировку в Омск.

Непонятно почему, но именно сейчас, когда он двигался домой по занесенной снегом трассе, ему отчетливо вспоминались все его давние зимние истории.

Печка в машине переставала справляться со своими обязанностями. В кабине становилось холодно, но еще хуже было то, что Николай вынужден был часто останавливать автомобиль, чтобы прочищать обледенелые дворники на лобовом стекле, а за это время кабина стремительно остывала и еще больше выхолаживалась. У Николая начали мерзнуть руки. Через несколько десятков километров дворники сломались совсем. Теперь Николаю приходилось выходить на улицу и чистить стекло каждые несколько минут. Последнюю встречную машину Николай видел примерно час назад. После этого не встретилось ни одной живой души. Дорогу замело так, что приходилось ехать посередине дороги, чтобы не скатиться в кювет. Становилось немного не по себе. Николай знал немало случаев, когда в таких ситуациях после поломки машин в тайге на дорогах замерзали люди. Как правило, их подбирали на следующий день водители снегоуборочных машин, чистивших трассу. Но бывали случаи, когда людей искали неделями, но так и не находили. От крутящихся в голове жутких историй начинала стыть в жилах кровь.

На очередной остановке, когда Николай счищал снег с лобового стекла, он понял, что вдобавок к дворникам отказала и печь. Начинать ремонт в таких условиях немыслимо. Металл автомобильных деталей вымерзает до таких температур, что до него невозможно дотронуться руками. Даже в перчатках через минуту начинают неметь руки.

Теперь ситуация начала принимать по-настоящему угрожающие формы. И Николай прекрасно понимал это.

Зимняя сибирская ночь, злая метель, сдувающая грузовой автомобиль с трассы, тусклый свет фар, стыдливо пытающийся просветить снежную стихию, беспредельная тайга кругом и одинокий человек в кабине вымерзающей машины, словно маленький жучок, сидящий на обломке корабля посередине океана. Вот что такое настоящая зимняя стужа. Вот когда зимняя сказка превращается в ледяной кошмар. И где находится эта грань, никогда невозможно определить.

Сбиваемый с ног сильнейшим ледяным ветром, Николай с трудом взобрался на подножку своего обледенелого грузовика, который в этот момент стал больше похож на осколок айсберга Северного Ледовитого океана, чем на автомобиль, и, вновь усевшись на водительское сиденье, тронулся навстречу взбесившейся снежной стихии. Машина, старательно провернув по снегу колесами, медленно покатилась по заснеженной дороге.

Тепло из кабины выдувало стремительно. Начали замерзать ноги.

– Ну, ничего, – думал про себя Николай, – еще километров двести осталось, не больше, как-нибудь продержусь. Главное – ехать не останавливаясь.

И он начал интенсивно шевелить пальцами ног внутри сапог, чтобы хоть как-нибудь разогнать кровь и согреть окоченевшие пальцы. Шевелить пальцами становилось тяжело и немного больно. Замерзшие ноги становились все менее послушными.

Грузовик с упорством ледокола мужественно пробирался сквозь снежные заносы, разрывая своим телом сибирскую вьюгу надвое. Вьюга с остервенением стучалась в автомобильные стекла, так и норовя пробраться внутрь кабины, цепко обнимала своими холодными руками дребезжащее от мороза железо и, шустро пробежав вдоль всего машинного тела, со свистом соединяла свои ледяные лапы сразу позади автомобиля, образуя тем самым длинный и звенящий снежный хвост.