А тем временем, пока мы рассуждали, очередной день в Ирицах подходил к концу, и потухающее августовское солнце неумолимо клонилось к горизонту.

В этот предвечерний период, когда день, продолжая таять прямо на глазах, медленно превращался в вечер, каждый занимался своим делом. Женька Михеев заканчивал раскидывать для сушки накошенную утром траву для кроликов, Света, прогулявшая с Пашей всю ночь напролет и проснувшаяся очень поздно, старательно помогала своей бабушке поливать огурцы. Димка, покормив свою собаку, начинал готовить снасти для ночной рыбалки, Ванька-конюх расчесывал гриву своему любимому рысаку, который фырчал и игриво бил копытом с новой подковой, словно подчеркивая свое удовлетворение от нее, Михалыч откручивал от своего трактора прогоревший глушитель, а Паша просто валялся в зале на диване и читал Ницше.

– Иди кушать, Паша, ужин уже на столе, – ласково позвала Пашу Александра Захаровна.

– Сейчас иду, бабуль, буквально минуточку, только вот страницу дочитаю, – ответил Паша и, перевернув прочитанную страницу, начал читать новый абзац:

«Долго спал Заратустра, и не только утренняя заря, но и час дополуденный прошли по лицу его. Но, наконец, он открыл глаза: с удивлением посмотрел Заратустра на лес и тишину, с удивлением заглянул он внутрь самого себя. Потом он быстро поднялся, как мореплаватель, завидевший внезапно землю, и возликовал: ибо он увидел новую истину».

Этот абзац Паша перечитал трижды, задумался, затем отложил книгу и направился на кухню.

Почти весь остаток дня Паша провел, валяясь в амбарушке и читая книгу. Вообще Паша любил читать книги и когда он читал, то часто останавливался, закидывал голову вверх и подолгу о чем-то думал. Но с того времени, как он начал ездить на работу на машине, он уделял чтению все меньше и меньше времени. Офисная работа высасывала из него жизненную энергию и, возвращаясь домой, он уже не находил в себе ни сил, ни желания что-либо читать, о чем он искренне переживал, давая себе постоянные обещания, что на следующий день, вернувшись с работы, он обязательно начнет читать снова. Но и на следующий день происходило то же самое. Поэтому, находясь в отпуске, Паша старался наверстать упущенное и читал в каждый момент своего свободного времени. В деревне Паше думалось особенно хорошо и ему очень нравилось после окончания чтения побродить одному по окраине деревни, где нет людей, и поразмышлять о чем-нибудь высоком.

Вот и теперь он сидел на траве, на том самом месте, откуда он нырнул в Тырницу в своем сегодняшнем сне и вспоминал его детали. Да и сама реальность очень походила на этот сон. Та же река, те же заросли кустарника, те же звуки журчащей реки и плескающейся уклейки. Хотя на улице уже начало смеркаться, было очень тепло и уютно. Ярко-красное солнце наполняло своим матовым цветом округу, деловито щебетали птички, а мерно шумящая листва деревьев лишь дополняла эту живую идиллическую картину. Какие-то неведомые и волнительные чувства вдруг охватили Пашу, и он неожиданно для себя решил искупаться. Он быстро снял майку, стянул с себя ботинки, джинсы и носки, разбежался и нырнул в Тырницу. Через мгновение он вынырнул, резко взмахнул головой снизу вверх и, смахнув с лица остатки речной воды, открыл глаза. Затем, нащупав ногами илистое дно, Паша осторожно встал на него и выпрямился в полный рост. Шок, который испытывает человек в самые первые секунды после погружения, прошел, и теперь прохладные воды Тырницы приятно омывали тело. Паша набрал в руки речной воды, умылся, после чего вышел на берег и с чувством глубокого удовлетворения, встав лицом по направлению к исчезающему за горизонтом солнечному диску, глубоко и с облегчением вздохнул.