Но самым важным в становлении характера Максима была его особая связь с природой приграничья. Он любил уходить с местными мальчишками в сопки, где они собирали травы и ягоды, следили за животными. Здесь, среди величественных сопок и бескрайних полей, формировалось его понимание свободы и ответственности.

Братья Ушаковы росли дружными – старший Иван учил младших верховой езде и владению шашкой, Николай оказался искусным охотником и делился с братьями секретами выслеживания зверя, а младший Максим перенял от матери умение разбираться в целебных травах. Спиридон Михайлович гордился сыновьями, видя, как они перенимают лучшие казачьи традиции.

В Максиме Спиридон Михайлович и его жена Анна отметили особую, отличную от братьев жилку – стремление к знаниям и понимание людей. Они поощряли его интерес к учёбе, выписывали книги из Владивостока, приглашали грамотных людей, проезжающих через село, рассказать о дальних странах и городах.

«В нём есть что-то особенное», – говорила Анна мужу. «Словно вся эта земля – и русская, и китайская – слилась в нём воедино»

К десяти годам Максим уже твёрдо знал, что хочет продолжить дело отца, но по-своему. Его мечты простирались дальше простой торговли – он хотел строить мосты между культурами, помогать людям разных народов понимать друг друга.

Первые поездки с отцом в дальние села и китайские городки только укрепили эту мечту. Максим жадно впитывал новые впечатления, запоминал лица, обычаи, манеру речи. Он учился тому, что позже назовут народной дипломатией – умению находить общий язык с разными людьми, понимать их нужды и чаяния.

«Граница – это не просто черта на земле», – повторял он слова отца. «Это место, где встречаются миры».

Так, в маленьком селе Лесково, на границе великих империй, рос мальчик, которому суждено было стать мостом между культурами. Его детство, пришедшееся на годы великих перемен, заложило основу характера, в котором природная смекалка русского крестьянина соединилась с мудростью Востока.

Дочь пограничья

Забайкальские степи дышали свободой и опасностью. Каждый день был уроком выживания, каждый час – испытанием характера. Анастасия Колобова росла на самом краю Российской империи, где земля была суровой наставницей, а граница – чертой между цивилизацией и диким миром.

Отец, Андриян Петрович, был убежден, что дочь должна уметь всё. В четырнадцать лет Настя уже знала больше, чем иной взрослый мужик: верховая езда, стрельба, управление хозяйством, основы торговли и три языка – русский, китайский и отчасти маньчжурский.

– Запомни, – говорил отец, – на границе слабость равносильна смерти.

Его уроки верховой езды были суровыми и бескомпромиссными. Первые месяцы Настя буквально срасталась с седлом, падала, набивала синяки, но никогда не плакала.

– Сядешь в седло – будь хозяйкой лошади, – повторял Андриян. – Не проси, не уговаривай. Прикажи.

К шестнадцати годам она могла часами скакать по забайкальским степям, чувствуя каждое движение коня, каждое дыхание ветра. Её лошадь – гнедая кобылица по имени Метель – была не просто животным, а настоящим боевым товарищем.

Однажды летом 1918 года произошла история, которая могла бы стать последней в её жизни.

Возвращаясь из Читы, где она помогала матери закупать провизию, Настя наткнулась на группу подозрительных всадников. Контрабандисты, державшие путь вдоль реки Унды, явно не ожидали встретить девушку, способную за себя постоять.

– Стой! – крикнул один из них по-китайски.

Настя моментально сориентировалась. Быстрый поворот корпуса, легкий наклон – и она уже мчится, петляя между редкими лиственницами. Метель, словно понимая опасность, неслась так, что земля гудела под копытами.