– Вот только не могу понять, – Демир разливал кипяток по чашкам. – Как твой отец позволил назвать тебя нетюркским именем?

– Он и не позволял. Он звал меня Мелек. Это мое второе имя. Так звали мою бабушку.

Демир замер. Он поставил чайник и повернулся к ней. Он улыбался.

– Да ладно, детектив Демир, вы что, и это умеете? – она встала и подошла к нему: хотелось поближе рассмотреть его улыбку. – Вы тоже умеете улыбаться? – она скрестила руки на груди и засмеялась. – Вот это да. Не верю, что смогла заставить тебя улыбнуться. Нет, нет, нет, не переставай, пожалуйста, – она взмолилась, приметив, как его лицо возвращается в свое привычное состояние.

– Мелек тебе подходит больше, – вдруг произнес он и снова улыбнулся.

– Господи, мое имя заставляет тебя улыбаться, – она засмеялась. – Ты все-таки живой…

Он улыбнулся, а затем отвернулся и продолжил готовить чай.

– Ну, прости, – она не могла перестать смеяться. Он взял две кружки и понес на стол. Она старалась молчать и сдержать улыбку, чтобы не смутить его еще больше.

– Знаешь, – он опустился рядом с ней на диван, – твое происхождение многое для меня объясняет, – он отпил чай.

– Вот как? Например? – она вскинула брови.

– Например, то, как ты бросалась на меня в первые дни, – он покосился на нее и ухмыльнулся, видя ее смущение.

Она стыдливо опустила глаза.

– Это ужасно, прости, – она покачала головой.

– Ты воспламеняешься как турчанка, – он снова улыбнулся. Она тоже. – И могу поспорить, у тебя глаза отца.

Она подняла голову:

– Откуда ты знаешь? – она затаила дыхание.

– У тебя глаза турчанки, – он принялся нарезать пиццу в тарелке. Она улыбнулась.

– Ты завтра пойдешь на работу? – она поставила чашки в раковину, когда они закончили.

– Утром поеду к родителям, а потом, думаю, мы поработаем с ребятами здесь.

Он подошел к ней с тарелками.

– Ты не выспишься, уже почти три, – она виновато поджала губу и открыла воду.

– Это ничего, не волнуйся за меня, я привыкший.

Когда они разобрались с посудой, он проводил ее до двери в спальню.

– Спокойной ночи, Кемран, – она залезла под одеяло. Он стоял в проходе, держась за ручку, и ждал, пока она уляжется, чтобы погасить свет.

– Спокойной ночи, Мелек, – он щелкнул выключателем и закрыл дверь. Она вздрогнула: никто после смерти отца не называл ее так. Вдруг стало как-то особенно хорошо. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются предательские слезы.

Демир застыл за дверью, все еще держась за ручку. Это вышло как-то само собой.

– Мелек, – тихо пробормотал он сам себе и направился в спальню.

Демир открыл глаза. Было утро. Он полулежа сидел в постели, вокруг на кровати были разложены бумаги. Этой ночью он даже не заметил, как заснул. Он выключил настольную лампу на прикроватной тумбочке и поднялся, потирая глаза. Из-за полуприкрытой двери комнаты пахло свежим кофе. Он вышел в гостиную: на кухне хлопотала девушка.

– Доброе утро, – он провел рукой по волосам.

– Доброе! – она улыбнулась, приветив его заспанное лицо и взъерошенные вьющиеся волосы.

– Который час? Сколько я проспал? – он прищурился от яркого света.

– Уже полдень! – она вытерла руки полотенцем и улыбнулась.

– Вот ведь, я спал без задних ног… – он покачал головой.

– Ты просто вымотал себя, вот организм и сдался, – она по-хозяйски протерла стол полотенцем.

Он кивнул и пошел в ванную.

– Я поеду к отцу, нужно поговорить с ним. Брайан побудет здесь. Я ненадолго, – он вышел в гостиную из спальни. Зоуи повернулась к нему: он урезонил непослушные волосы, уложив их слегка влажными назад. На нем была белая хлопковая рубашка, с подвернутыми до локтя рукавами, тугая темная жилетка и брюки.