– Ты разве не спишь? – в кухне он приметил Зоуи. Она стояла к нему спиной и пила воду. От неожиданного звука его голоса она резко обернулась и выронила стакан из рук. Стекло со звоном разбилось, осколки и капли воды разлетелись по полу.

– Прости, – она осмотрела осколки. – Я… Я не слышала, как ты вошел… Я все уберу! – она присела на корточки.

– Не нужно, брось, Зоуи, оставь, – он подошел к ней. – Ты босая, поранишь ноги. Позволь, я помогу тебе. Можно? – он протянул к ней руки.

Она выпрямилась. Он сделал шаг и поднял ее. Девушка обняла его за шею. Кожа была горячей под ее пальцами. Он прямо смотрел ей в глаза.

– Не поранилась?

Она отрицательно покачала головой, не сводя с него глаз. Лицо его впервые было так близко, она растерялась и смутилась.

– Прости, – он поставил ее на ковер, заметив ее смущение. – Я хотел помочь. Я не должен был прикасаться к тебе, прости, – он потер ладони о брючины. – Я сам всё уберу, ложись спать, уже очень поздно, – он направился обратно в кухню.

– Кемран!

Он обернулся.

– Не говори так, ладно? Если бы ты не прикасался ко мне, меня бы уже не было в живых, – она подошла к нему, он поднял ладонь, призывая ее оставаться на месте, и сам шагнул ей навстречу.

Он прямо смотрел в ее глаза.

– Я помню, как ты выносил меня из лесопилки на руках, я помню твои пальцы на моей шее в машине, когда ты пытался помочь мне справиться с удушьем, – она помолчала немного. – Твои руки всегда несут мне спасение.

Он изучал ее глаза.

– Ты очень хороший человек, Кемран Демир. Пожалуй, лучший из всех, кого я встречала… – она опустила глаза.

– То есть, не такой уж я и старикашка-тролль? – он вскинул брови и ухмыльнулся, видя, как она улыбается.

– Ох, Брайан… – она подняла глаза. – Я не со зла.

Он кивнул. Они молчали какое-то время.

– Расскажешь, что случилось сегодня за ужином? – он посмотрел ей в глаза.

– Прости, дело не в тебе, – она притихла. Демир терпеливо ждал продолжения. – Дело в моем отце…

– В Чаке Доусоне?

– Он не мой отец. Никогда им не был и никогда не станет, – ее челюсть сжалась, глаза снова стали суровыми. – Он отчим. Будь он проклят, – тихо, себе под нос пробормотала она. – Мой отец умер, когда мне было семь. Его звали Омер Денизер, – она опустила глаза.

– Он был турок, – заключил он.

Они молчали.

– Он не был хорошим отцом? – Демир заговорил первым.

– Он был самым лучшим… Я так люблю его и так скучаю… – она закрыла лицо руками.

– Это нормально тосковать по близким.

– Если бы он был жив, моя жизнь никогда бы не стала такой…

– Если бы твой отец был жив, когда это случилось с тобой, Дюваль был бы уже мертв, – он сжал зубы.

Она многозначительно посмотрела в его глаза.

– Я так плохо помню его… – на глаза наворачивались слезы. – Обрывки воспоминаний, но такие светлые… Отдельные фразы, самые нелепые и такие бытовые, интонации, крепкие объятия… После нашего с тобой знакомства я всё время думаю о нем. Теперь я понимаю, почему, – она подняла на него полные слез глаза. – Твои глаза, то, как ты смотришь, как говоришь, твои жесты… Это сходство ощущается где-то на подсознательном уровне, – она приложила ладонь к груди, – не знаю… Может, я просто скучаю и ищу его повсюду…

– Мне так жаль, Зоуи…

– Я хочу вернуть себе фамилию отца, когда все закончится. Фамилия этого человека давит на меня как камень, – она поморщилась.

– Эту формальность мы легко уладим, – он подмигнул.

– Я рада, что ты есть… – она утерла слезы.

– Давай попьем чаю, а? И пицца осталась, – он поймал ее взгляд.

– Звучит отлично, – она уныло улыбнулась.

– Посиди здесь, я уберу осколки, – он вернулся в кухню. Она проследила за ним и села на диван.