Он взял его в руку, поднес специальную лупу к ободку и стал, щурясь, рассматривать. Потом вынес свой вердикт.

— Сколько? Вы уверены? — расстроилась я, услышав цену вдвое меньше той, на которую рассчитывала. Это просто впритык, чтобы купить продукты и лекарства. Ни о какой оплате долгов не шло и речи.

— Девушка, оно не стоит больше, — сухо ответил пожилой мужчина, подавая мне кольцо. — Сдаете?

— Да, давайте, — совсем скисла я, а малышка, стоя в самом низу, с любопытством смотрела вперед, в сторону супермаркета, где переливалась всеми цветами радуги елка. Хотела бы я так радоваться мелочам, но увы, быть взрослой — далеко не легкая задача.

Позже мы дошли до елки, полюбовались и обошли вокруг, малышка восторгалась, а я напитывалась ее радостью, пытаясь немного себя взбодрить. Это всего лишь такой непростой период. Будут у меня и получше времена. Но в магазине настроение снова испортилось, когда, закупившись, мы застряли возле прилавка с заводными собаками. Потешные игрушки ездили по полу и громко лаяли, и дочка не могла не обратить внимания. Тем более что другие дети брали этих собак в корзину, и родители их им, конечно же, покупали.

— Мама, хотю такую собаку! — заявила Анечка, схватив тявкающую игрушку и намереваясь положить к нам в корзину, чье дно было негусто покрыто немногочисленными продуктами. Другие корзины в преддверии Нового года были просто забиты доверху.

Посмотрев на цену этой собаки, я просто впала в ступор. Сколько-сколько? Если я ее куплю, не хватит на лекарства.

— Анют, у тебя же есть дома игрушки, много.

— Но такой собаки нету! Все покупают их, — протянула малышка, не выпуская свою прелесть из рук.

Горько и больно разочаровать ребенка, но что я могла поделать? Такая игрушка нам не по карману. Да и дорого она стоит для простой заводной собаки!

Почувствовав себя ужасной матерью, я с горем пополам уговорила ребенка на другую игрушку, подешевле, и так мы дошли до кассы. Там я расплатилась за покупки, сложила продукты в пакеты и повела дочку в сторону выхода, зайдя еще и в аптечный пункт за лекарствами. Таблетки оказались дороже, чем я рассчитывала. И вообще, цены росли как на дрожжах, что совсем вгоняло в депрессию.

Мы молча шли в сторону дома, одной рукой я держала ладошку в варежке дочки, а вторую оттягивал тяжелый пакет с продуктами.

Настроение у ребенка вконец испортилось, и даже яркие гирлянды, украшающие голые стволы деревьев, не добавили ей радости. Уже дома я попыталась развеселить ее, набрав ванну с пышной пеной, и Анюта позабыла о собаке. После нехитрого ужина Аня ушла играть в зал, а мы с мамой пили чай.

— Что с тобой, Алин? — спросила она, вглядываясь в мое лицо. — Из-за работы так переживаешь сильно?

— Переживаю, конечно, мам, — нервно сжала я в руках чашку с чаем. — Я очень хочу, чтобы наше положение поправилось быстрее.

— Если бы всё зависело лишь от наших желаний… — философски заметила она.

— Да понятно, что я не на всё могу повлиять, — сказала я. — Но всё же я надеялась получить это место.

— Значит, получишь другое. Что ни делается — к лучшему.

— Наверное, — грустно улыбнулась я. — Может быть, и так…

— Но ты какая-то сама не своя, словно привидение увидела, — не оставляла меня в покое мама, которая всегда очень чутко ощущала мое настроение. А сейчас у меня была та еще буря в душе после встречи с болью моего прошлого — Сашей.

— Так и было, мам, — хмыкнула я.

— Как понять? — нахмурилась она. — Ты о чем?

— Знаешь, к кому я попала на собеседование?

— К кому?

— К Александру Баженову.

— Как? — округлила глаза она. — Он же в другом районе работал! Тебя туда еще после стажировки не взяли, только время потратила на эту контору.