— А теперь он генеральный директор всего концерна и руководитель в головном офисе, — пояснила я. — Наверное, повышение получил. Отец его от дел же отошел и передал всё управление в руки Саши. Я как его в кабинете увидела — аж плохо стало…

— Понимаю, — негромко сказала мама. — Гадский он сын. Чтоб ему пусто было!

— Мам, ну зачем такие некрасивые слова? — одернула я ее, хотя и сама как только его ни называла после всего. — Всё уже в прошлом ведь…

— Да вон оно, прошлое твое, бегает по дому теперь… — вздохнула она. — И слава богу, что тебя туда не взяли.

— Да, наверное, так… — согласилась я с ней. — Не знаю, как бы с ним работала.

— То-то и оно. Значит, и не стоит переживать из-за этого. Бог тебя отвел от этого ирода. Не знает про Аньку — и пущай сдохнет и не узнает. Поменьше с ним контактов держи.

— Да, мам, ты права.

— Конечно права, — осторожно встала она на ноги, опираясь о стол. — Кто тут тебя от истерик откачивал? Мама. Использовал, бросил тебя... Скот форменный, а не мужик. И нечего с ним общаться. Ладно, выкинь ты его из головы и не трепи себе нервы. Я спать пошла, глаза уж слипаются. Сама за тебя перенервничала…

— Спокойной ночи, мамуль, — открыла я ей дверь и помогла выйти. — Пойду нашу стрекозу уложу тоже. Отдыхайте.

— А ты?

— Я еще вакансии посмотрю на ноутбуке.

— А-а… Ну смотри, смотри…

***

— Мамоська, сказку, — попросила Анюта, когда я уже укладывала ее спать после водных процедур.

— Сказку так сказку, — улыбнулась я, гладя ее по светлым кудряшкам, — жила-была принцесса в большо-о-о-м замке. И любила она петь и танцевать, а еще мечтала о принце. Вот только принцев не водилось в ее королевстве, и тогда король и королева устроили грандиозный бал, пригласив туда разных принцев из других королевств. Принцессе сшили самое красивое на свете платье из шелковой паутины и пыльцы цветов, и она была самая-самая красивая.

Дочка слушала затаив дыхание, она очень любила мои сказки, а я придумывала их на ходу.

— Принц увидел принцессу и сразу же влюбился без памяти, пригласил ее на танец и закружил по залу. Вокруг них летали бабочки, порхая маленькими цветными крылышками. А когда наступила ночь, загорелись яркие точки. Это были светлячки… И жили они долго и счастливо, — закончила я сказку, надеясь, что дочка уснула, но она лежала и хлопала глазками, задумчиво глядя на ночник.

— Мама, а у них бывает Новый год? — удивила она меня своим вопросом.

— Конечно бывает. Они устраивают бал и танцуют.

— А конфеты? У них там есть конфеты?

— Да, моя сладкая, и конфеты, и пирожные, и зефир…

— Тогда я хочу тоже быть плинцессой, чтобы у меня было много конфет, — вздохнула она грустно-грустно, бередя мне душу.

Да что за жизнь у нас такая, что ребенок страдает по конфетам и не может поиграть в понравившуюся игрушку? Что я за мать, которая не может купить ребенку всё, что она хочет?

***

Когда она уснула, я заботливо поправила ей одеяльце, поцеловала в пухлую щечку и пошла на кухню, где тихо заплакала, кляня на чем свет стоит ее отца, что был настолько несправедлив ко мне сегодня. Мало того, что опять меня не узнал, так еще и на работу не взял. Сколько же женщин прошло через его постель, если он даже их лиц не помнит? Не заметила в нем никакого узнавания. Ни один мускул не дрогнул, когда он на меня смотрел.

При этом к женской внешности он очень даже внимателен, любит радовать глаз, раз готов взять на работу обезьяну без мозгов, но с ногами от ушей. Там же интеллекта просто ноль, но я уверена, что именно такая претендентка займет вакантное место в приемной Александра Баженова. Он не способен оценить ум женщины.